Уроки итальянского

— Если вы не собирались соглашаться на эту работу, зачем же вы прислали нам свое резюме? — поинтересовался он.

— В вашем объявлении нет ни слова о том, что работа временная, — ответила Конни.

— Попасть в банк, пусть даже на временную работу, это уже большое достижение, мисс О'Коннор.

— Если бы я решила работать в банковской сфере, то только на постоянной основе, — невозмутимо настаивала Конни.

Она запала в память мужчины, и вечером того же дня он рассказал о ней двум своим друзьям в престижном гольф-клубе.

— Помните Ричарда О'Коннора? Дантиста, который проигрался до нитки? Сегодня я общался с его дочкой. Потрясающая девушка, просто маленькая Грейс Келли.[60] И еще большая умница в придачу.

Один из друзей являлся владельцем сети отелей.

— А за стойкой администратора она будет смотреться? — поинтересовался он.

— Она — именно то, что тебе нужно. Может быть, даже слишком хороша для такой работы.

И вот через день Конни пригласили для нового собеседования.

— Это очень простая работа, мисс О'Коннор, — объяснял ей хозяин отеля.

— Чему же я, в таком случае, смогу научиться? Мне нужна работа, выполняя которую, я смогла бы расти, совершенствоваться.

— Вас приглашают в новый отель высшей категории, и вы сможете сделать свою работу такой, какой пожелаете.

— Почему вы считаете, что я подхожу для этого?

— По трем причинам: вы красивы, у вас прекрасная речь, и я знал вашего отца.

— Об отце я в своем резюме не упоминала.

— И тем не менее, я его знал. Не глупи, девочка, соглашайся. Твоему отцу было бы приятно, что тебе хотят помочь.

— Может, и так, вот только при жизни он не слишком думал обо мне.

— Не надо так говорить! Он очень любил тебя.

— Откуда вам знать!

— Когда мы встречались в гольф-клубе, он постоянно показывал нам фотографии вас троих и твердил, что у него — самые лучшие в мире дети.

У Конни защипало в глазах.

— Я не хочу, чтобы мне предлагали работу из жалости, мистер Хэйес, — сказала она.

— Хотелось бы мне, чтобы моя собственная дочь вела себя с таким достоинством, но я считаю, что гордость не нужно возводить в абсолют. Гордыня не только смертный грех, но и неизбежно приводит к одиночеству.

С ней делился своими взглядами на жизнь один из самых богатых людей в Дублине.

— Спасибо, мистер Хэйес, я вам очень признательна за ваше предложение. Могу я подумать?

— Мне бы хотелось, чтобы ты приняла его сразу. Получить это место мечтает целая толпа претенденток. Так что соглашайся, и — вперед!

Вечером Конни позвонила матери.

— Я выхожу на работу в отель «Хэйес». В понедельник состоится его торжественное открытие, и меня предпочли сотням претендентов на должность первого администратора. Только представь себе, моя фотография появится во всех вечерних газетах! Это придумали люди из службы по связям с общественностью.

Конни была крайне возбуждена, а вот на мать эта новость не произвела никакого впечатления.

— Они хотят сделать из тебя типичную безмозглую блондиночку, которая скалит зубы фоторепортерам, — ядовито прокомментировала она сообщение дочери.

Сердце у Конни окаменело. Она досконально выполняла все указания матери: закончила курсы секретарей, жила у своих кузенов, нашла работу. Почему же мать столь высокомерна?!

— Если помнишь, мама, лично я хотела пойти в университет и выучиться на юриста. Вышло иначе, и теперь я делаю все, что в моих силах, чтобы устроить свою жизнь. Жаль, что ты так относишься к этому. Я думала, ты обрадуешься.

Мать тут же пошла на попятный.

— Извини, я не хотела тебя обидеть. Видишь ли, живя здесь, мне поневоле приходится быть острой на язык. Мои родственнички не устают повторять, что я — вылитая тетя Кэти, а ты знаешь, что это была за штучка, о ней в нашей семье до сих пор ходят легенды.

— Ладно, мама, я не обижаюсь.

— Нет-нет, мне действительно стыдно. И я горжусь тобой. А язвить принялась только потому, что ненавижу публику вроде этого Хэйеса, с которым твой отец играл в гольф. Он наверняка знает, что ты — нищая дочка Ричарда, и дал тебе работу, чтобы покрасоваться в роли благодетеля.

— Вряд ли ему об этом известно, мама, — хладнокровно солгала Конни.

— Впрочем, ты, вероятно, права, откуда ему об этом знать. Ведь прошло почти два года. — В голосе матери звучала грусть.

— Я еще позвоню тебе, мама, и расскажу, как устроилась.

— Обязательно позвони, Конни, девочка моя, и не обращай внимания на мой тон. Все, что у меня осталось, — это моя гордость, и я не стану унижаться перед всеми этими… Сейчас я ношу голову еще выше, чем прежде.

— Мне приятно, что ты рада за меня. Передай привет мальчикам.

Конни понимала, что она теперь — чужая для двух четырнадцатилетних мальчиков, которые учатся в школе Бразерс в маленьком провинциальном городке, а не в престижном колледже иезуитов, куда их когда-то намеревались отдать.