Уроки итальянского

— Он не знал тебя. Кроме того, родители постоянно вдалбливали ему, что шестнадцать лет — слишком рано для отцовства, что он должен думать о своем будущем, о карьере, что наши с ним отношения были ошибкой и так далее, и тому подобное. Видимо, им удалось его убедить.

— Ну, и как сложилась у него карьера?

— Да, теперь он бухгалтер.

— Мой папа — бухгалтер! — с нескрываемым сарказмом проговорила Кэти.

— У него теперь есть семья — жена и дети.

— Ты хочешь сказать, что помимо меня у него есть еще и другие дети?

— Ну, конечно, именно это я и сказала. Двое, кажется.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Не так давно о нем вышла статья в журнале про богатых и знаменитых.

— Но он же не знаменит?

— Знаменита его жена. Он женился на Марианне Хэйес. — Прищурившись, Фрэн следила за тем, какую реакцию вызовут ее слова.

— Мой отец женился на одной из самых богатых женщин Ирландии?

— Совершенно верно.

— А за то, чтобы отделаться от меня, заплатил каких-то жалких четыре тысячи?

— Сейчас это не имеет значения. В конце концов, в то время он еще не был на ней женат.

— Нет, это имеет значение! Потому что теперь он богат и должен дать нам что-нибудь.

— У тебя всего хватает, Кэти. Наша семья ни в чем не нуждается.

— Ничего подобного, у меня далеко не всего хватает, и у тебя тоже! — крикнула Кэти, и внезапно по ее щекам побежали слезы, которые она так долго сдерживала. Девочка плакала не переставая, а Фрэн, которую на протяжении целых шестнадцати лет она считала своей сестрой, гладила ее волосы, мокрые щеки и шею с той любовью, которую может испытывать только мать.

Когда на следующее утро семья собралась за завтраком, Джо Кларка мучило тяжелейшее похмелье.

— Кэти, будь хорошей девочкой, достань для меня из холодильника банку холодной кока-колы. У меня сегодня куча работы в Киллини, и за мной с минуты на минуту заедет грузовик.

— Ты сидишь ближе к холодильнику, чем я, — ответила Кэти.

— Хочешь вывести меня из себя? — спросил он.

— Нет, всего лишь констатирую очевидное.

— Ну, знаешь, я не позволю своим детям «констатировать очевидное» в таком недопустимом тоне! — выпалил Джо, покраснев от злости.

— А я не твой ребенок, — холодно парировала Кэти. Ее дедушка и бабушка — эти пожилые люди, о которых она привыкла думать, как об отце и матери, — даже не удивились. Женщина продолжала читать журнал и курить, мужчина проворчал:

— Я, черт побери, не хуже любого другого отца, который у тебя мог бы быть. Не упрямься, детка, подай мне коку, не заставляй меня вставать.

И тут Кэти поняла, что они вовсе не пытались от нее что-либо скрывать. Как и Фрэн, они полагали, что ей давно все известно. Кэти посмотрела на Фрэн, которая замерла, глядя в окно.

— Хорошо, Па, — сказала она, вынула из холодильника банку и налила коку в стакан.

— Хорошая девочка, спасибо, — сказал он и улыбнулся ей своей обычной улыбкой. Для него ничего не изменилось.

— Что бы ты сделала, если бы узнала, что твои родители на самом деле не твои родители? — спросила Кэти у Харриет во время перемены.

— Я бы обрадовалась, вот что.

— Почему?

— Потому что тогда я знала бы, что, когда вырасту, у меня не будет безобразного подбородка моей мамочки и бабушки и мне не пришлось бы выслушивать занудство моего папочки относительно того, что я должна учиться только на «хорошо» и «отлично».

Отец Харриет, работавший учителем, всей душой надеялся на то, что его дочь станет врачом, сама же Харриет мечтала стать хозяйкой ночного клуба.

— Ты что-нибудь знаешь о Марианне Хэйес? — спросила Кэти подругу чуть позже.

— Кто ж о ней не знает! Самая богатая женщина в Европе. А может, только в Дублине. И очень красивая. Я, правда, уверена, что у нее все искусственное: и зубы, и грудь, и загар, и волосы.

— Да, наверняка так и есть.

— А что это ты вдруг ею заинтересовалась?

— Она мне приснилась ночью, — ответила Кэти, и это была чистая правда.

— А мне снилось, что я трахаюсь с каким-то красавцем. Знаешь, по-моему, нам пора заняться этим вплотную. Ведь нам уже по шестнадцать!

— Ты, между прочим, сама недавно говорила, что мы должны сосредоточиться на учебе, — напомнила подруге Кэти.

— Да, но я так говорила до этого сна. Кстати, ты отвратительно выглядишь: усталая, бледная, будто старуха какая. Пусть Марианна Хэйес тебе больше не снится, тебе это явно не на пользу.

— Ага, ты права, — согласилась Кэти. Перед ее внутренним взором вдруг предстало лицо Фрэн — бледное, с морщинками вокруг глаз. Фрэн никогда не отдыхала за границей и каждую неделю на протяжении целых шестнадцати лет откладывала деньги для дочери. Кэти вспомнила о парне Фрэн, Кене, который уехал в Америку. Может, и он нашел себе там какую-нибудь богачку вместо Фрэн, у которой отец — водопроводчик и которая с невероятным трудом карабкалась к должности управляющего универмагом, жертвуя последним, чтобы вырастить незаконнорожденную дочь. Кен наверняка знал о том, кем является Кэти на самом деле. Судя по всему, Фрэн не особенно старалась хранить это в тайне.