Уроки любви

Вивиана застонала. Все ее друзья поедут на райский остров, будут пить шампанское и купаться в лагунах, кататься в шикарных тачках вокруг острова… А Вивиана Олшот будет… мыть посуду в какой-нибудь забегаловке!

Официант неслышно материализовался за спиной.

– Простите, мисс Олшот, вам звонят.

Она потащилась к стойке бара, ощущая себя глубоко несчастной и до смерти уставшей посудомойкой.

– Вивиана? Это Колин Фаррелл. У меня неожиданное сообщение…

– Что еще? Марго догадалась, что ты дал мне денег, и ты хочешь их забрать?

– Слушай меня, юная Вивиана!

В течение нескольких минут юная Вивиана ошеломленно выслушивала то, что говорил ей Колин, а потом осторожно поинтересовалась:

– Это ты так шутишь, что ли? Или это еще один дьявольский план Марго?

Через некоторое время Дикси забеспокоилась и отправилась на поиски подруги. Вивиану она обнаружила все там же, у стойки. Девушка смотрела на телефонную трубку, которую сжимала в руках, и сильно вздрогнула, когда Дикси тронула ее за плечо.

– Господи! Я должна ехать, Дикси. Мне позвонил Колин Фаррелл. Либо он сошел с ума, либо я помешалась от горя.

– Плохие новости?

– Скорее, хорошие, если иметь в виду мою ситуацию. Он нашел мне работу.

– Так быстро? Вот душечка! И что ты будешь делать?

– Если все это не бред сумасшедшего… Сегодня в офисе я наткнулась на гориллу в джинсовом костюме. Сейчас Колин сообщил мне, что горилла выиграла в лотерею бешеные деньги и хочет, чтобы ее научили вести себя за столом, пользоваться носовыми платками и все прочее…

– Много выиграла?

– Кто?

– Горилла.

– Ах, этот… Колин сказал, пятьдесят миллионов.

Теперь окаменела Дикси Сеймур. Вивиана этого даже не заметила. Она сердито вернула трубку на рычажки и пробурчала:

– Ерунда какая-то. Из него Элиза Дулитл, как из меня… профессор Хиггинс!

– Клево! Потрясно! Офигительно! А главное – прикольно!

– Дикси, я терпеть не могу этих новоявленных Рокфеллеров! Он хочет стать настоящим джентльменом! Да этому же нельзя научиться за неделю!

– Ви, он же будет платить, так какая разница…

– Большая! Я не фея-крестная, а он не Золушка. Трох-тибидох – и ты джентльмен. Танцуешь менуэт, шпаришь по-французски и знаешь, зачем в ресторане слева от тарелки номер семь кладут нож номер пять.

– Ну, положим, по-французски из наших никто не говорит…

– А он хочет!

– Ви, я знаю, почему ты злишься. Это все фортуна. Ты в один миг стала бедной, а он в это время нежданно-негаданно огреб джек-пот. Кстати, я не ослышалась? Пятьдесят миллионов?

Вивиана мрачно посмотрела на подругу.

– Не ослышалась. Это и есть самое противное. Ладно. Поеду к Колину. Нам, пролетариям, выбирать не приходится.

2

Шейн Кримсон в семнадцатый раз выглянул из-за «Спортивного обозрения», надеясь, что хоть в этот раз секретарша его не заметит, но она заметила и опять приветливо улыбнулась. Шейн мучительно оскалился в ответ, искренне полагая, что выглядит спокойно и независимо. Дружелюбно. Располагающе. На пятьдесят миллионов, одним словом.

Ерунда. Он испуганно скалится, и это самое слабое определение. Он испуган, он смущен, он не в своей тарелке, и выглядит он центов на десять, да и то вряд ли.

Мечтать о миллионах куда проще, чем владеть ими.

Шейн в отчаянии подергал себя за усы. Странно, еще несколько дней назад он искренне гордился этими кавалерийскими усами, подмигивал себе по утрам в зеркало и точно знал, что неотразим. Сейчас, сидя в шикарной до невозможности приемной Колина Фаррелла, Шейн Кримсон ощущал себя непроходимой стоеросовой дубиной, деревенщиной в самом первозданном смысле этого слова. Что с того, что эта секретарша улыбается ему? В душе она наверняка смеется над ним. Нет, уроки положительно необходимы. Все уроки. Иначе он даже кофе не сможет выпить, как сегодня. Секретарша предложила ему чашечку, и он едва не брякнул, что, мол, с удовольствием, но вовремя разглядел крошечные чашечки за стеклом зеркального буфета и прикусил язык. Размером чашечки были с его ноготь, может, чуть побольше. Как их взять? Как из них пить? Куда их потом девать?

И та девчонка, которая налетела на него этим утром в этой же самой приемной… Да, на ней была простая футболка, джинсовые шорты, довольно пыльные кроссовки, но секретарша мистера Фаррелла при ее появлении вытянулась в струнку, а уж какие у девчонки были руки! Длинные, холеные пальчики, совершенно невообразимый лак на миндалевидных ноготках, длинных и ухоженных, золотая цепочка на тонком запястье. А еще она так посмотрела на Шейна… словно он был мокрицей, на которую она по рассеянности наступила, и это при том, что ростом она была совсем невелика.

Шейн как-то сразу понял, что она птица совсем иного полета. Ах ты, дьявол! Плюнуть на все, пригласить секретаршу пообедать в какое-нибудь кафе. Не зря же она ему так улыбалась. Или зря? Или просто уже знает о его миллионах?

Миллионы! Смешно сказать.

Сегодня утром, в отеле, он долго стоял перед зеркалом в ванной и беззвучно шевелил губами, произнося про себя: «Я миллионер. У меня есть пятьдесят миллионов долларов». Вид был абсолютно дурацкий, надо сказать.