Уроки любви

— Ах, просто как в сказке… — Прижимая к груди охапку платьев, Эжени выглянула из гардеробной. — Здесь целый салон и все как раз для меня. — Она бросила на кровать одежды и, присев рядом с Шарлем, благодарно поцеловала его щеку. — Если бы мне удавалось так же хорошо исполнять твои желания.

— Для этого надо лишь немного постараться. Увидеть во мне мужчину и захотеть отдаться ему до конца.

Эжени провела ладонями по плечам, груди, бедрам Шарля.

— Ты мне нравишься. Очень нравишься. Эта седина и стальные глаза повелителя, властное, сильное тело, искусные руки, рот, от прикосновения которого останавливается мое сердце…

Шарль грустно покачал головой:

— Увы, ты сочиняешь. драгоценная. Придумываешь то. что хочешь ощутить. Обманываешь свой разум. Но тебе не удается ввести в заблуждение тело.

— Кажется, мсье де Костенжак все же решил, что я затеяла с ним какую-то сложную игру. — Набросив пеньюар, Эжени с любопытством обходила комнату, рассматривая безделушки, притрагиваясь кончиками пальцев к перламутровой инкрустации и старинным гобеленам.

— Ты очень волнуешь меня, детка, а все остальное — потом. — Уклончиво заметил Шарль.

Склонившись, Эжени с упреком посмотрела ему в глаза:

— Вы даже не сочли нужным, мсье де Костенжак, изобразить хоть капельку участия к судьбе Анастасии, даже если и не поверили мне. А ведь вы были близки с ней… Или… — Она вздрогнула от внезапно охватившего озноба, — или вы будете так же веселы и увлечены другой, когда узнаете о моей гибели?

— Мадемуазель Эжени, у вас пока нет даже фамилии, как агент вы еще не родились, а уже думаете о провале некой порученной вам операции. — Шарль строго посмотрел на нее. — Мы знакомы менее суток, а вы уже претендуете на полное доверие со стороны довольно ответственного лица в весьма нешуточном ведомстве. И потом, — вы же в Париже, девочка! Здесь не принято говорить всерьез о серьезных вещах. Таких, как смерть, например. Вот если бы у вас был пудель или модистка, испортившая вечерний туалет, об этом можно было бы со слезами твердить в каждой гостиной. И каждый тонко чувствующий человек разделил бы ваше горе… — Шарль поднялся и туго подвязал длинный стеганый халат. — Увы. я не сухарь. К несчастью, недоверчив и не тороплюсь оплакивать людей, которых предпочел бы видеть живыми.

Глава 12

Почти месяц провела Эжени в доме де Костенжака на правах гостьи, инкогнито которой возбуждало любопытство света. Никто не сомневался, что нестареющий донжуан завел новую экзотическую пассию. Однако, именно к любовным затеям эта пара больше не возвращалась — у них хватало других, весьма интересных дел.

За это время Шарлю удалось получить информацию о русской гостье — факты ее биографии и эпизод страшной смерти Анастасии Барковской подтвердились. В этой связи фигура Альберта Орловского и его деятельность в сфере секретного вооружения германской армии представляли особый интерес. Однако как раз здесь ничего определенного, кроме догадок, кое-каких мелких деталей, бросающих тень на Альберта, и пересказанной со слов умирающей истории не было. Продумав и обсудив все с руководством Второго отдела разведслужбы, Шарль де Костенжак начал работать над подготовкой Эжени к роли секретного агента и созданием связанной с ее миссией «легенды».

Он с удовлетворением убедился, что двадцатичетырехлетняя девушка, лишь пару раз садившаяся на лошадь, держится в седле как заправская наездница, что она разбирается в географии не хуже лицейского педагога и поет так, словно прошла специальное обучение в Италии. Ее вкус, манера держаться, живость реакции могли бы сделать честь звезде парижского света, а способности перевоплощаться — профессиональной актрисе. Шарлю никогда еще не приходилось встречать столь идеальной кандидатки для миссии секретного агента. В кратчайший срок Эжени усвоила основные приемы ведущего двойную жизнь человека — научилась пользоваться шифрами, невидимыми чернилами, оружием, приемами передачи информации и выявления противника. Столь же простым оказывалось для нее то, над чем долго работали в специальной школе придирчиво подобранные ученики: каким-то шестым чувством Эжени умела выявить самую изощренную дезинформацию.

— Чаще всего люди не умеют врать. У них не хватает смелости и вдохновения. Частью своего существа они противятся обману и подсознательно подают настораживающие сигналы. Я сразу чувствую — дело нечисто, начинаю присматриваться внимательней и обязательно подмечаю ошибку.

— Ну что, уважаемый учитель, может, мне уже пора вступать в бой? Даже твой Кин доволен — дерусь я не хуже китайского парня. А ведь эта борьба давалась мне труднее всего. С остальными премудростями я, кажется, справилась. — Эжени в костюме для лаун-тенниса отдыхала в плетеном кресле, вынесенном на лужайку. Казалось, ее даже не порадовала одержанная над Шарлем победа, а ведь он был лучшим игроком парижского клуба.

— Ты так любезна, что не высмеиваешь мое поражение. — Заметил он. — Не хочешь обижать старика.

Эжени лукаво улыбнулась: