Уроки любви и ненависти (СИ)

Норон даже не пикнул, пропустив свое исковерканное имя, зато малышня радостно заверещала: «Мракус – это от слова мрак?», «Ух ты, наверняка он самый сильный маг столетия!» и «Смотри, смотри, он оживил лед!»

Короче, восторгу детей не было предела. Я кинула Норона в гущу сорванцов, а сама зашагала дальше, к смотрителю дома.

Возглавлял это печальное место мрачный, тощий мужчина далеко за пятьдесят. Когда мы впервые встретились, он охрип и погас в борьбе за выживание приюта, но сохранил внутренний стержень.

– Привет! – бодро поздоровалась я, входя в крошечный и жутко холодный кабинет господина Эхона.

Мужчина поднялся на ноги и вежливо кивнул.

– Добрый день, госпожа Эмбер.

– Как дела? – не стала я тратить время на никому не нужный этикет.

– Лучше, – коротко ответил смотритель и протянул мне бумаги.

Я плюхнулась на жесткий стул, выпустила немного дара, обогревая комнату, и погрузилась в чтение.

– Вот тут и тут вас пытаются надуть, – отмечала я карандашом некоторые строки, – вот здесь тоже и тут. Остальное – нормально.

За час таким образом я перешуршала приличной стопкой документов, где были и банальные письма в мэрию, и сметы от подрядчиков, и бухгалтерские отчеты.

– Вы сегодня не одни, – заметил Эхон, когда я закончила.

Мужчина что-то заинтересованно рассматривал в окне, и я решила присоединиться.

Зрелище было впечатляющим. Норон построил для детей ледяной замок с горкой, и часть приютских играла в осаду. Другая часть носилась по внутреннему двору, так и норовя оторвать кусочек от Маркусовских стражей. При этом сам ледяной маг катал самых маленьких детишек на крошечной горочке. Катал по одному, заботливо ловя на финише, чтобы сто раз укутанные в сто одежек пищащие от восторга ребятишки не улетели дальше территории приюта.

– Это… – я споткнулась, не зная, как представить Маркуса. – Это мой жених.

– Хороший парень, – вынес свой вердикт Эхон.

Я фыркнула.

– Вы его даже не знаете.

– Мне и не надо, – пожал плечами мужчина. – Я смотрю, как он ладит с детьми. Эти волчата кого попало к себе не подпустят. Особенно когда дело касается благородных. А с вашим женихом вон как увлеченно играют.

Я промолчала, внимательнее присмотревшись к Маркусу, которого прямо сейчас дети пытались закидать снежками в едином порыве. Забить ледяного мага снегом зимой была задача нетривиальная, но малолетние бандиты с ней, кажется, справлялись.

И я сама не заметила, как начала улыбаться, наблюдая за ними.

26

Обратно мы шли в молчании. Норон с задумчивым видом шагал рядом. Его стража осталась на растерзание малышне, застыв у входа на территорию приюта. Поэтому большую часть пути я наслаждалась вечерним городом, яркими огоньками и выходным днем, проведенным с пользой.

Пока кое-кто не нарушил нашу прекрасную тишину.

– Как ты вообще там оказалась? – спросил Норон.

Казалось, парень вырвал фразу из внутреннего диалога.

– М-м-м… – неопределенно протянула я, размышляя, стоит ли посвящать ледяного в свои дела или нет. В конце концов решив, что Норон полезнее приюту, чем мой скверный характер, я рассказала:

– На втором курсе я гуляла по торговым рядам, и какой-то малец срезал у меня кошелек. Мне удалось буквально поймать его за руку. Никогда не забуду эти расширившиеся от ужаса зеленые глаза, конопатый нос и непропорционально большие ладони. Надо было сдать его страже, но я зачем-то спросила, где его родители. Хотелось посмотреть в глаза этим уважаемым людям. Спустя четверть часа сопения и моих угроз удалось выяснить, что родителей нет, зато есть приют. И я решила сходить туда.

– Почему? – удивился Норон.

– Ну… Понимаешь, никто от хорошей жизни не станет воровать, рискуя остаться без руки. Я, честно говоря, рассчитывала увидеть неблагополучную семью. А увидела неблагополучный сиротский дом.

– Стоило обратиться в канцелярию Его Величества, здесь бы мигом навели порядок, – недовольно заявил ледяной маг.

– Обращались, – усмехнулась я. – Смотритель приюта мне целую пачку писем показал, что вернулись нераспечатанные со штампом «отказать».

– Уроды, – мрачно проговорил парень.

– Не без этого, – согласилась я.

Мы еще помолчали. Странно было видеть Норона таким серьезным и сосредоточенным. Мыслительный процесс очень ярко отпечатался на лице парня.

– А почему ты решила им помогать? – вдруг спросил Норон.

– Надо было оставить их умирать с голоду? – раздраженно спросила я.

– Ну ты же аристократка… взяла б эти письма, сходила в канцелярию, потребовала бы их принять…

– Брала, ходила, требовала, – усмехнулась я. – Но кому нужны сироты? Своим-то родителям не нужны оказались, а тут бюрократическая машина. Отец разрешил помогать, но только за счет моих личных доходов. То есть сам устраивать акции невиданной щедрости отказался. Он тратит на благотворительность определенный процент от дохода семьи, и все, что выше этого, мы должны покрывать сами. Вот так и получилось, что я помогаю приюту по мере возможностей.

– Это нужно исправить, – решительно проговорил мрачный Норон.

– Попробуй, – пожала плечами в ответ. – Моего веса не хватило.