Уроки любви и ненависти

С прической оказалось сложнее — у меня на голове собрали такую внушительную конструкцию, что я сама себе напоминала сигнальную пограничную башню. Мои шикарные волосы закрутили, завязали и спрятали на самом видном месте — на моей голове, скрепив россыпью шпилек с драгоценными камнями.

Выковыривать сокровищницу из собственных волос было долго и малоприятно, но когда последняя шпилька покинула мою голову, я тряхнула волосами и блаженно прикрыла глаза: как легко!

В дверь требовательно застучали — пора ехать на бал, впечатлять придворных и шокировать родственников.

Мысленно пожелав себе удачи, я накинула плащ и закуталась в него, как в кокон, чтобы раньше времени никто не подсмотрел мое перевоплощение. Норона точно удар хватит, как только он увидит меня в этом запоминающемся наряде. А если не его, так его матушку. Уверена, герцогиня не захочет отдавать свое золотце в мои невоспитанные лапы!

74

Как выглядит королевский бал? Ты приезжаешь, выгружаешься с помощью родственников и слуг из кареты, идешь в парадные двери, отдаешь приглашение, важный помощник распорядителя на входе долго листает бумажки, ища твое имя, затем ты входишь во дворец, и тут начинается самое сложное! Сначала гости сдают верхнюю одежду, а потом девочки — направо, мальчики — налево поправлять помявшуюся в дороге красоту. Но мне-то надо было сразу направо и затеряться в толпе, чтобы родители раньше времени не увидели всю красоту!

— Эмбер, ты куда? — требовательным тоном спросила маменька, когда я попыталась улизнуть в комнаты для девушек.

— М-м-м… — протянула я, быстро перебирая нелицеприятные варианты обоснования моей спешки.

— Если ты думаешь, что я упущу тебя из вида, и ты сбежишь обратно… — зашипела родительница, но я аж задохнулась от возмущения:

— Хартманы не бегают от сложностей, маменька! Я лишь попудрю носик и догоню вас в бальном зале.

— Дорогая, угомонись, — одернул отец супругу. — Если бы наша дочь хотела разорвать помолвку, то юного герцога уже бы смели совочком в спичечный коробок.

Матушка недовольно засопела, но спорить не стала, а потому я отправилась в дамские комнаты, чтобы очутиться в царстве белого и воздушного. То тут, то там раздавались возгласы в духе:

— Катастрофа, я потеряла шпильку, папенька меня убьет!

— Бриллиантовую? — с искренним любопытством спросил кто-то.

— Нет, жемчужную…

— И слава стихиям! С жемчугом ведь совсем не выйти замуж!

Или:

— О, боже мой, она в таком же платье! — громким, осуждающим шепотом говорила одна девица, кивая на другую.

При этом, по моему скромному мнению, платья у них были одинаково кошмарные.

Или, что мне особенно понравилось:

— Спорим, я заполню бальную карточку раньше тебя?

В общем, было стойкое ощущение, что я попала в высокосветский серпентарий. И стоило мне откинуть капюшон, как из всего этого белого кружевного моря вынырнула какая-то девица и с решимостью телепорта двинулась ко мне.

— Ты — Эмбер Хартман! — заявила она, ткнув в меня идеально отполированным ноготком.

Всем незамужним девицам строго-настрого запрещалось иметь яркий маникюр, это считалось вульгарным. При этом их же замужним ровесницам отращивать себе зеленые когти не возбранялось!

— И? — я приподняла брови, размышляя, почему ее лицо мне знакомо.

Она была красива, даже смазлива. И за эту мысль я зацепилась, вспомнив, где же видела это красивое личико, перекошенное от негодования.

— Ты недостойна быть невестой герцога Норона! — закончила девица мысль.

— Полностью с тобой согласна, — не стала спорить я, чем ввела бедолагу в речевой ступор.

Нет, ну а что спорить? Маркус — жених видный, богатый, титулованный, глядишь, если не повезет, еще и на трон сядет. Ему бы заграничную какую принцессу, да только почему-то решили женить на мне… Хм-м-м…

Меж тем в комнате, полной девиц на выданье, воцарилась идеальная тишина. Море рюш колыхнулось, поворачиваясь ко мне, и уставилось десятками глаз разной степени неиспорченности и стервозности.

— И ты… и вы… — девица пыталась сформулировать мысль, а я щелкнула пальцами и радостно воскликнула:

— А-а-а, так это ты висла на Маркусе в воротах академии!

Я думала, что сильнее перекоситься ее лицо не может. А нет, смотрите-ка, может!

— Ты-ы-ы-ы… — прошипела девица, и мне показалось, еще немного, и можно будет увидеть, как у нее со рта начнет капать слюна.

— Недостойна, знаю, — кивнула я. — И даже не спорю, заметь! Но…

Я потянула завязки плаща, являя публике свое шикарное алое платье.

— …но выбрал-то он меня.

И с этими словами, под звуки падающих челюстей, сдавленных писков и возмущенных ахов, я покинула дамскую комнату.

Ну, где там мой жених? Дорогой, я спешу тебя осчастливливать своей персоной!

75

Попасть в бальный зал мимо горластого распорядителя оказалось плевым делом: стоило лишь проследовать за спешащей прислугой и войти через дверь для официантов. И, оказавшись внутри, я с удивлением поняла, что мое феерическое явление никто бы и не заметил — половина зала кружилась в танце. И у женской части этой половины зала были алые платья!