Уроки магии

Под черным небом, усеянным звездами, Мария отправилась на озеро наколоть льда для питьевой воды. Опустившись на колени, она подсмотрела на черном льду свое будущее, увидев себя привязанной к стулу. Джон уходил от нее, одетый в черный плащ, из ее рук падали бриллианты. Ее взору предстало дерево с огромными белыми цветами, каждое размером с луну.

Сколько ни пыталась, Мария не сумела составить из этих образов цельную картину. Ханна не раз говорила, что женщины часто не понимают, чего хотят на самом деле. В глубине души Мария уже знала правду и не удивилась, когда однажды поздним вечером, проделав долгий путь в гавань, обнаружила, что дверь склада Джона заперта. Некоторое время она ждала, но он так и не появился. Каждую ночь Мария прислушивалась, надеясь услышать шаги Хаторна, но когда за дверью звенел медный колокольчик, это оказывался всего лишь ветер.

В марте Фэйт исполнилось два года и Мария приготовила пирог из запасенных в бочке яблок, в которые добавила остаток корицы, привезенной с Кюрасао в коробочке с травами. Фэйт была настоящим чудом. Она уже хорошо разговаривала и отличалась примерным поведением, помогала Марии собирать травы, с интересом слушала пересказанные матерью истории Самуэля Диаса о кошке, волке и ребенке, потерявшемся в лесу.

«Знай, кто ты есть», – говорила ей Ханна.

«Знай, что ты собой представляешь», – внушала Ребекка.

И теперь Мария знала, кто она, – женщина, решившая идти в город, когда растает снег, хотя Хаторн предупреждал ее, что появляться там не следует.

– Люди тебя не поймут. То, как ты выглядишь, какую носишь одежду, то, что мы значим друг для друга.

– А что мы значим? – спросила Мария. Лицо ее пылало.

– Мы такие, какими Бог позволит нам быть, – ответил он, но это был не тот ответ, которого она ждала.

Наступила весна, мир внезапно стал живым и зеленым, словно по волшебству вновь вернувшись к жизни. Мария отправилась в путь. Она шла быстро: наступила распутица, и она старалась не испачкать свои красные башмаки. На Вашингтон-стрит с неба к Марии ринулась Кадин, растрепав ей волосы. Пришлось отогнать птицу, которая явно не одобряла намеченный Марией маршрут. Но ворона – всего лишь ворона, а женщина остается женщиной, и есть вещи, которые птице понять не дано. Мария несла письмо, написанное собственной кровью. Это была последняя попытка заставить Джона вести себя как подобает мужчине.

Дом Хаторнов уже был от нее в нескольких шагах. Черные вязы украсились тысячью темных бутонов, которые вскоре распустятся в сердцевидные листья. Стоя под деревом, по другую сторону забора, Мария заметила в лучах теплого весеннего солнца женщину и мальчика: Руфь Гарднер Хаторн и ее трехлетний сын Джон вышли в сад. На женщине была белая шапочка, скрывавшая ее светлые волосы, бледное лицо покрылось пятнами загара от многочасовой работы в саду. Вновь падали темные листья. Марии даже показалось: вязы едва ее терпят, как и она их. Порыв влажного ветра унес опавшую листву. Когда-то Марию посещало видение, где Хаторн уходил от нее прочь, видела она также черную воду и разбитое черное сердце, лежавшее в траве. А теперь ей открылась причина, по которой Джон никогда не будет с ней, почему он так долго держал ее за пределами города, а теперь и вовсе стал избегать. У него уже была супруга. Даже женщину, обладающую даром провидения, легко одурачить, если она влюблена.

Мария не могла отвести глаз от Руфи Гарднер Хаторн, дочери квакеров, которых пуританские власти Салема преследовали за религиозные взгляды. Квакеров вынудили покинуть Массачусетс и отправиться вслед за Энн Хатчинсон[29] на Род-Айленд, поэтому родители Руфи были вынуждены оставить свою четырнадцатилетнюю дочь. Тридцатитрехлетний Хаторн взял девочку в дом, а потом женился на ней. Теперь Руфи было девятнадцать, и она души не чаяла в своем сыне. Хаторн предал обеих женщин – сначала на Кюрасао, а теперь и здесь. У Марии имелась причина для гнева. Вокруг ее башмаков загорелись листья, огонь мгновенно превратил их в золу, а во всех дымоходах города вспыхнули искры. Хозяйкам пришлось заливать печи водой из кувшинов.