Уроки мудрости

Несколькими годамипозже Чу описал свое знакомство с буддийской философией на публичной лекции в Бостоне, котораябыла, смоейточки зрения, прекрасным образцом глубины и зрелости его мышления: "Яясно помню мое изумление и досаду, когда мой сын — это былов1969году, он был в старшем классе средней школы и изучал восточную философию, — рассказал мне о буддизме Махаяны. Я испыталзамешательство, обнаружив, что мое исследование каким-то образом основывалось на идеях, которые выглядели ужасно ненаучно, посколькуассоциировалисьсбуддийским учением. Но разумеется, другие исследователи частиц, поскольку они имеют дело с квантовой теорииитеориейотносительности, находятся в таком же положении. Однако большинство из них отказываетсяпризнаться даже самим себе в том, что происходит в их науке, столь любимой за приверженность объективности. Для меня же замешательство, которое я испытал в 1969 году, сменилось благоговением, сочетающимся счувством благодарности, что я живу во времена таких событий".

Во время моего приезда в Калифорнию в 1973 годуЧупригласилменяпрочесть лекцию о параллелях между современной физикой и восточным мистицизмом в университете Беркли. Он былоченьгостеприименипровелсо мной почти весь день. Поскольку я не сделал ничего существенного в теоретической физике частиц за последние два годаихорошознал порядки в академической системе, я знал, что никак не могу рассчитывать на исследовательскую работу в Лоуренс-Беркли Лаборатории, одном из самых престижных физических институтов мира, где Чу возглавлялгруппу теоретиков. Тем не менее я спросил Чу в конце дня, не видит лионвозможностьдля меня переехать сюда и работать с ним. Он сказал, как я и ожидал, что ему не удастся получить для меня исследовательскийгрант, но тут же добавил, что был бы рад, если бы я переехал сюда и онмог бы оказать мне гостеприимство и обеспечить доступ ко всемуоборудованию Лаборатории, когда бы я ни приехал. Я был обрадован и вдохновлен этим предложением, которое с радостью принял спустя два года.

В "Даофизики" яиспользовалпараллель между "бутстрэпным" подходом и буддийской философией в качествекульминациииконцовки.

Такчто когда я показывал рукопись Гейзенбергу, мне, конечно, былоочень интересно услышать его мнение о подходе Чу. Я полагал, что Гейзенбергсимпатизирует Чу, поскольку он сам часто писал, что природаявляется сетью взаимосвязанных событий, что является исходнойточкойдля теории Чу. Более того, именно Гейзенберг создал понятие S-матрицы, которое Чу и другие развили до мощного математического аппаратадвадцатью годами позже.

Действительно, Гейзенберг сказал, что он совершенно согласен с" бутстрэпной" картиной частиц, как динамических паттернов во взаимосвязанной сети событий, он не верил в модель кварков до такой степени, что называл их чепухой. Тем не менее Гейзенберг, как большинство современных физиков, не мог принять точку зрения Чу, чтовтеориинедолжнобытьничегофундаментального, в том числе и фундаментальныхуравнений. В 1958 году Гейзенберг предложилтакоеуравнение, скороставшее известным как "мировая формула Гейзенберга",оставшуюся частьжизни он провел, стараясь вывести свойства всех субатомных частицизэтого уравнения. Так что он естественно был привязан к идеи фундаментального уравнения и не хотелпринимать" бутстрэпную" философиювовсей ее радикальности. "Существует фундаментальное уравнение, — говорил он мне, — какова бы не была его конкретная формулировка, из негоможетбытьвыведен весь спектр элементарных частиц. Не следует прятаться за туманом, здесь я не согласен с Чу".

Гейзенбергу неудалосьвывестинабор элементарных частиц изсвоего уравнения. Зато Чу недавно осуществил этовыведениевсвоей" бутстрэпной" теории. В частности, ему с сотрудниками удалось вывестии результирующие характеристики кварковых моделей без всякой необходимости постулировать существование физических кварков, — получить, таксказать, физику кварков без кварков.

До осуществления этого прорыва "бутстрэпная" программа начинала запутываться в математических сложностях теории S-матриц. В рамкахэтогоподходакаждаячастицасоотнесенас каждой другой частицей, включая саму себя, что делает математические формулы в высшей степенинелинейными, и эта нелинейность до недавнего времени оставалась непроницаемой. Так что в середине 60-х годов "бутстрэпный" подход переживалкризис доверия, в то время как кварковый подход набирал силу, бросая" бутсрэпщикам" вызов — необходимость объяснить результаты, достигаемые с помощью кварковых моделей.

Прорыв в "бутстрэпной" физике был начат в1974годумолодымитальянским физиком Габриелем Венециано. Но когда я встречался с Гейзенбергом в январе 1975 года, я еще не зналоботкрытииВенециано.

Иначеямогбыпоказать Гейзенбергу, как первые очертания строгой" бутстрэпной" теории вырисовываются из "тумана".