Уроки мудрости

Опыт этогомоегокризисавосприятия можно сравнить с опытомфизиков, разрабатывающих квантовую теорию в 20-е годы, что такживоописал мне Гейзенберг. Так же как и те физики, я стал подвергать сомнению мои фундаментальные представления о реальности. Это были представления не о физической реальности, но о природе человека, обществе икультуре. Этот процесс сомнения и изучения имелпрямуюперсональнуюнаправленность, тогдакакпредметомкнигиДжермейнГрир являлисьпредставления о женской природе. Теперь я почувствовал, что Адриен Ричзаставила меня критически подойти к моей собственной человеческой природе, к моей роли в обществе и в моей культурной традиции. Я вспоминаюте месяцы как время сильных волнений и частого гнева. Я хорошо разобрался в некоторых своих патриархальных ценностях и моделях поведения ираззадоривал себя в спорах с друзьями, обвиняя их в таком же сексистском поведении.

В то же время, работы радикальных феминистов до сих пор привлекают меня своим интеллектуальным очарованием. Это то очарование, котороеиспытываешь на себе в те редкие моменты, когда сталкиваешься ссовершенно новым методом исследования. Говорят, что студенты, изучающие философию, открывают такой новый метод, читая Платона, а студентыобщественных наук — при знакомстве с Марксом. Для меня открытие феминистскойконцепциипослужило опытом сравнимой глубины, потрясения ипривлекательности. Это попытка переосмыслить, что значит быть человеком.

Как теоретик, я был особенно пораженвлияниемфеминистскогосознания на наш способ мышления. Согласно Адриен Рич, все наши интеллектуальные системы несовершенны, так как будучи созданными мужчинами, они не обладают той полнотой, которую в них могло бы привнести женскоесознание.

"В действительности освободить женщин, — утверждала Рич, — значит изменить само мышление: реинтегрировать все то, что называетсянеосознанным, субъективным, эмоциональным, в структурное, разумное, интеллектуальное".Эти слова были мне очень близки, так как одной измоихглавных задач при написании "Дао физики" была попытка объединитьразумный и интуитивный методы осознания.

Совпадения междуобсуждением женского сознания и моими исследованиями мистических традиций шли даже дальше. Я установил, что телесныйопыт во многих традициях считается ключом к мистическому опытуреальности, и что многочисленные системы духа специально развивают тело для этой цели. Это как раз то, к чему Рич призывает женщин в одномиз наиболее радикальных и фантастических отрывков своей книги.

"Когда заходит разговор о том, что мы еще до сих пор не исследовали или не поняли нашейбиологическойосновы, чудаипарадоксаженскоготелаи его духовного и политического значения, я спрашиваюсовершенно серьезно, почему бы женщине наконец не начать думать своимтелом, чтобы соединить то, что было так безжалостно разрушено".

Детские воспоминания о матриархатеЯ часто спрашивал себя, почему восприятие феминизма далось мнелегче, чем другим мужчинам. Этот вопрос занимал меня в течениевсехтрех месяцев интенсивных исследований весной 1978 года. В поисках ответа я мысленно вернулся в 60-е. Я вспоминаю те сильные ощущения, когда я смог продемонстрировать женственную сторону своей натуры, отрастив длинные волосы, надев украшения и яркую одежду. Я вспомнил женщин, фолк- и рок-звезд того времени — Джоан Без, Джони Митчел, Грейс Слик — которые олицетворяли вновь обретенную независимость, и я понял, чтодвижение хиппи определенно подорвало патриархальные стереотипы мужскойи женской природы. Тем не менее это не давало полный ответ на вопрос, почему я лично был так открыт феминистскому сознанию, что появилось в70-е годы. Ответ я нашел случайно во время бесед о психологии и психоанализе со Стэном Грофом и Р.Д. Лэйнгом. Эти беседы, естественно, привели меня к идее проанализировать влияние на менямоегособственногодетства. Я обнаружил, что структура семьи, в которой я рос между четырьмя и двенадцатью годами, имела решающее влияние на мое отношение кфеминизмувзрелом возрасте. В течение тех восьми лет мои родители, мой брат и я жили в доме моей бабушки в Южной Австрии. Мы переехали вее имение, которое функционировало как полностью автономное хозяйство, из нашего дома в Вене, чтобы избежать тягот Второй мировойвойны. Вимении жило много народу: наши родственники — мой дедушка, мои родители, две тетушки и дяди и семеро детей; плюс несколько семей беженцев, которые, как бы были частью семьи.

Эта большая семья управлялась тремя женщинами. Моя бабушка исполняларольглавысемействаи духовного авторитета. Имение и всюсемью знали под ее именем. Поэтому когда бы меня вэтомгородкениспросили, кто я такой, я всегда представлялся Тойффенбахом, именем моей бабушки и матери. Старшая сестра моей материработалавполеиобеспечивала нас материально. Моя мать, поэтесса и писательница, былаответственна за обучение нас, детей, следя за нашим интеллектуальнымростом и обучая нас правилам социального этикета.