Уроки русского. Роковые силы

…Сейчас уничтожаются памятники советской эпохи. Ведь это же неверно, что эта эпоха не дала великого искусства. Любая эпоха способна дать великое искусство. Я думаю, что совершенно напрасно убрали памятник Дзержинскому. Хотя не сейчас, а и сорок лет назад я относился к Дзержинскому крайне негативно. А вот что касается современного заигрывания власти с Православием, то это вызывает часто смех, а в основном неприязнь.

Е.М. Считаете ли вы, что русская литература должна быть христианской по своей сути?

В.К. В каком-то смысле это действительно так, но вот что меня удручает. Многие не понимают, что для того, чтобы литература прониклась христианским духом, она должна возвыситься до предела. Скажем, Пушкин стал затрагивать христианские темы только за два года до своей гибели, и это было вполне закономерно. Только когда он действительно возвысился до последнего предела, он позволил себе обратиться к этой теме. К сожалению, сейчас масса людей, не имеющих для этого никаких ровно оснований, ничего в этом не понимающих, берется за это. Это очень плохо. Другой совершенно вопрос – это то, что можно назвать православной этикой.

Е.М. То есть Православие – это наш русский путь?

В.К. Вне всякого сомнения. Только не как религиозное и церковное бытие, потому что до него надо дорасти. Я говорю о том, что вложено в душу каждого человека. В России, в отличие от стран протестантских, никогда не было уважения к богатству. Всегда богатство считалось греховным, никто никогда не испытывал того преклонения по отношению к миллионеру, которое характерно для Запада. И вот этого разрушить нельзя.

Е.М. Значит, вы полагаете, что сейчас идет наступление не только на нашу Православную церковь, но и на душу народа?

В.К. Вне всякого сомнения. И, пожалуй, что меня по-настоящему тревожит, так это то, что это воздействует на совершенно юные души, в которых действительно может произойти надлом. Это страшное преступление. Недаром в Евангелии сказано, что «горе тому, кто соблазнит малых сих». Мне об этом даже тяжело думать и тем более говорить.

Е.М. А как вы относитесь к высказыванию Б. Н. Ельцина в Сергиевом Посаде о том, что освободить его от президентской должности может только Бог?

В.К. Это как раз образчик того совершенно недопустимого обращения с религиозными понятиями, о котором я говорил. Тот же самый человек, когда его спросили, почему он приходит, в храм, ответил: «А я испытываю там чувство комфорта». В храме во время совершения литургии человек должен испытывать трагическое чувство. Особенно во время пасхальной литургии – высокое трагическое чувство. Комфорт надо искать в каких-то других местах. Это – несерьезное заявление, рассчитанное на предвыборные страсти.

Е.М. В народе говорят: чтобы узнать человека, нужно дать ему власть. Выдержит ли ее кандидат в президенты Г. А. Зюганов?

В.К. Нет никакого сомнения, что в случае победы Геннадия Андреевича ему предстоит очень тяжелая жизнь. В этом я нисколько не сомневаюсь, потому что все развалено до последней степени. Конечно же, найдутся мощные силы, которые будут все саботировать, увозить за границу. Я одно только могу сказать. Тот человеческий облик, который я вижу, мне внушает глубокое уважение и уверенность в том, что этот человек все сделает для того, чтобы вывести Россию на истинный путь. Во всяком случае, из тех людей, которые в той или иной мере могли бы занять пост главы государства, этот человек для меня наиболее достойный и наиболее удовлетворяющий требованиям, которые так или иначе выдвигаются перед лицами, занимающими такой пост.

...

1996 г.

Кожинов продолжается в XXI веке Послесловие, диктуемое жизнью

Вот мы и завершаем наш разговор с Вадимом Кожиновым и о Вадиме Кожинове…

Сын бурного двадцатого столетия, очевидец семи десятков его лет, он успел войти в XXI век, в третье тысячелетие от Рождества Христова. Но прожить в этом новом измерении суждено ему было всего 24 дня.

И вот минуло уже почти десять лет как нет его. А жизнь продолжается. Как-то живет и бесконечно любимая им Россия.

Как она живет? Каково его место в ней? Что писал бы сегодня, чем волновался, о чем бы думал?

Я часто ловлю себя на том, что при оценке тех или иных злободневных событий вспоминаю Вадима Валериановича. Например, недавно президент Д. Медведев на очередном совещании «в верхах» по поводу борьбы с неубывающей коррупцией, говоря о ее причинах, досадливо обронил про национальную ментальность. Национальная – значит, русская. Представляю, как горячо возмутился бы Кожинов!