Уроки сектоведения. Часть 1

Редукция христианства к обряду очень важна и нужна для неоязычников: тем самым они дают столь необходимое для неофитов нравственное разрешение на совмещение православия и паганизма. “Раз ты заходишь в православный храм и ставишь свечку — значит, ты православный, и Церковь не может ожидать от тебя чего-то большего. Сам же по себе ты следуй возвещаемым нами принципам каббалы и практикуй йогу, конечно, числясь при этом христианином”. Однако в христианстве есть своя религиозная мысль, есть своя философия. И тот, кто не разделяет именно ее — не является христианином.

Сегодняшнее постхристианское общество вновь вернулось к чисто языческому пониманию религиозности. Религия сведена к культу, и внешний культ считается ее определяющим признаком. Так уже было в античности. Представление о религиозной жизни как о внутренней работе человека было бы затруднительно обнаружить у греков и римлян[109]. Греческие слова  (благочестие) и  (богочестие) прилагаются для обозначения “публичного культа”, то есть того, что выражается в приношениях и жертвах, предписываемых полисом. Латинское слово religio означало сумму предписаний, правил, запретов, не отсылая к сердечному почитанию божества. Именно христианство создало понятие о религии как о чем-то, что отличается от мирской, повседневной внешней сферы деятельности{273}. Противопоставление внешней религиозности язычников и сердечного ощущения “Царства Божия”, приходящего “внутрь вас”, общепринято в раннехристианской литературе: “Лучше вера под открытым небом, чем пышное богопочитание (); и трое собравшихся во имя Господа лучше многих, отвергающих Божество” (св. Григорий Чудотворец. Нравственные наставления, 3). Христианство обособило религию от социальной деятельности. Религия стала полагаться не только во внешнем, социально требуемом благочестии, но и во внутреннем чувстве, переживании, убеждении.

Именно в этом христиане видят суть религиозной жизни. А потому те же самые стремления они чувствуют и у рериховцев. И говорят: вы – люди религиозные. Как и мы. Вот только зачем-то вы все время врете о самих себе и говорите, что к религии вы не имеете отношения. Зачем?

Итак, с одной стороны, религия шире обряда[110]. Но, с другой сторонытождествление религии и обряда неверно и потому, что и обряд шире религии. Существует множество не-религиозных обрядов. Обрядами полна вся наша жизнь – ибо обряд есть воплощение и передача смысла через действие. Рукопожатие есть обряд. Поцелуй есть обряд. Обряд ухаживания и обряд посвящения в студенты, обряд аплодирования и обряд защиты диссертации... Обряд - это просто символическое действие. Вопрос не в действии как таковом, а в том, что именно эти символы выражают. Как религиозную веру от светской отличает содержание, предмет веры, так и светский обряд от религиозного отличает наполнение, содержание обряда. Поэтому определение религии все же необходимо должно включать в себя указание на предмет религиозной веры, не ограничиваясь описанием внешнего поведения религиозных людей. Наличие внешнего ритуала не есть необходимый и достаточный признак религии[111].

Отсутствие развитой обрядности в рерихианстве есть всего лишь следствие деградации современного массового религиозного сознания: подмена онтологии моралистикой и нечувствительность к символическому измерению человеческой жизни (этим путем уже несколько столетий идет протестантизм). Кроме того, это общая установка потребительского общества: все иметь и ничему не служить. Экзотерическое рерихианство, с его видимым, рекламно акцентируемым отсутствием культа, аскетики, дисциплины мысли (догматики) кажется полуобразованному обывателю вполне “современным” и “подходящим”.

Вот как расхваливает преимущества нового язычества Урсула Лоренц, сотрудник телекомпании “ВИД” и по совместительству один из руководителей движения “Нью эйдж” в Москве: “Больше всего философия Нового Века взяла из восточных религий. Но ориентальный путь к вершинам духа и физической гармонии связан с отречением от всего, что составляет жизнь современного человека. А Нью Эйдж предлагает такую систему тренинга и работы над собой, которая позволяет достичь той же степени совершенства, не требуя никакого отказа от обычной жизни”{274}. Вот — важнейшее слагаемое успеха “новых религиозных движений” в “обществе потребления”. Потребление без отказа, приобретение без отречения, плоды без труда.