Уроки сектоведения. Часть 1.

“Пророческие” религии (христианство, иудаизм, ислам, зороастризм, религия Вед, манихейство) предполагают, что Высшая Реальность в предельной своей полноте открылась в конкретный исторический момент определенному человеку или людям, составившим на основании своего сакрального опыта то или иное “священное Писание”. «Пророческая религия, религия молитвы – это акт, а не состояние, проявление личностных сил, а не завершение, погружение в глубины бессознательного»{301}.

“Мистические” религии (преимущественно религии Индии со времени принятия ими психотехники йоги) полагают, что полнота мистического опыта, которая открылась первопроходцам, может быть воспринята и их последующими адептами. Более того, воспроизведение базового опыта становится здесь главной целью религиозной практики. Элементы профетизма или мистицизма есть, естественно, в каждой развитой религии — вопрос в тех акцентах, которые реально ставятся в той или иной религиозной практике.

"Откровение, - поясняет Семен Франк, - есть всюду, где что-либо сущее (очевидно, живое и обладающее сознанием) само, своей собственной активностью, как бы по своей инициативе, открывает себя другому через воздействие на него... В составе нашей жизни встречаются содержания или моменты, которые сознаются не как наши собственные порождения, а как нечто, выступающее, иногда бурно вторгающееся в наши глубины извне, из какой-то иной, чем мы сами сферы бытия"{302}. Как видим, «откровение» есть оппозиция собственно человеческой кропотливо-научной, исследовательской работе. Различие откровения и науки – это различие дара[118] (наследия-завещания-завета) и зарплаты.

Памятуя об этом, обратимся к поиску истоков теософских доктрин. На это раз не исторических, не книжных. Теперь нас интересует вопрос о том, как сами основоположники теософии переживали свое творчество. Считали ли они сами, что оно подчинено стандартам научной корректности и культурной трансляциии, или же они считали и декларировали, что публикуемые ими тексты и тезисы пришли к ним через «откровение»?

Е. Блаватская так рассказывает историю появления своей “Разоблаченной Изиды”, которая “является библией наших теософов. Сама ли я ее написала? Нет, это сделали моя рука и мое перо. В остальном я от нее отказываюсь, ибо сама я совсем не понимаю ее — не понимала раньше и не понимаю теперь”{303}. “Всякий раз, когда мне приказывают писать, я сажусь и повинуюсь, и тогда я могу писать свободно почти обо всем. Почему? Потому что Он, кто знает все, просто диктует мне. Когда я пишу на какую-нибудь тему, я очень мало или ничего не знаю о ней, я обращаюсь к Ним, и один из них внушает мне” — писала Е. Блаватская{304}. Сестра Блаватской В. Желиховская вспоминает, что Блаватская не раз говорила ей и при личных встречах, что сама, “своим умом”, она до идей, содержащихся в ее произведениях, никогда не дошла бы{305}.

Блаватская приводит эпизод из Евангелия: “Семьдесят учеников возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем. Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию; се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью; и ничто не повредит вам” (Лк. 10,17-19). Теософиня находит возможность для весьма нетрадиционного толкования этого текста: “Это замечание относится к Божественной мудрости, падающей подобно молнии, и тем вызывая к деятельности разум тех, кто борется с дьяволами невежества и суеверия... Так учат нас”{306}.

Какие философские или научные аргументы привела она в пользу своего пассажа, вполне кощунственного на христианский взгляд? — Никаких. Просто: “Так учат нас...”. Кто же учит теософов?

Маскировочный теософский миф говорит, что учителями теософов являются тибетские мудрецы… Однажды, гласит этот миф, в Тибете в ламаистском монастыре Галаринг Шо однажды обсуждали вопрос о доступности буддистской философии для западного человека. “Обсуждали его люди, весьма одухотворенные медитацией, философы-аскеты, которые в человеческой иерархии стоят гораздо выше нас... С кем можно отправить послание недоверчивым и горделивым людям Запада?” Большинство участников, согласно этой легенде, не поддержало, однако, эту идею, и лишь двое из присутствовавших определенно высказались за ее осуществление. “Это были голоса двух индусов: Мориа, потомка властителей Пенджаба, и Кут Хуми, родом из Кашмира. Они взяли на свою ответственность избрать вестника и отправить его на Запад, чтобы он распространил там философию браманизма и открыл часть тайн относительно природы человека. И выбор пал на Е. П. Блаватскую...”.

Так говорит официальное теософское житие Блаватской, написанное лидером русских предреволюционных теософов Е. Писаревой{307}. Оно не лишено толики маскировки: ведь по собственным верованиям теософов, Кут Хуми и Мория – никакие не “индусы”, но Космические Махатмы и Иерархи, “Семь Кумар”[119], “Владыки Пламени”{308}, боги, ангелы и «Элохимы» Библии[120].