Уроки советского

Лай колоколов над Русью грозный –

Это плачут стены Кремля.

Ныне на пики звёздные

Вздыбливаю тебя, земля!

Сергей Есенин

В Советском Союзе был хорошо известен английский писатель-фантаст Герберт Уэллс. Его книги издавали массовыми тиражами. Причины, по которой советская власть привечала английского писателя, лежат на поверхности. Во-первых, он был фантаст и, как правило, не касался политики. Во-вторых, в его книгах силён пафос преображения действительности, техницисткий взгляд на мир, так свойственный большевикам.

Кроме того, важную роль сыграл то, что Уэллс приезжал в Россию в 1920 году и встречался с Лениным. «Россия во мгле» – так озаглавил Уэллс репортаж о путешествии в революционную страну. Для нас эта маленькая документальная книжка интересна честным взглядом проницательного и образованного человека.

В Москве Уэллс встретился с Лениным, которого он назвал «кремлёвским мечтателем». В советских пропагандистских изданиях, в учебниках постоянно печаталась фотография, запечатлевшая встречу в Кремле вождя мирового пролетариата и английского гостя. Ленин на этой фотографии выглядит совершенно в духе будущего советского мифа: наклон головы, хитринка в прищуренных глазах – он словно провидит в тумане будущего то, что не способны увидеть другие.

Несмотря на то, что Уэллс позволил себе в «России во мгле» много критиковать советскую власть, эту его книжку в СССР не запретили и даже несколько раз издавали, хотя и не в собраниях сочинений. Другое дело, что достать этот текст рядовому читателю было практически невозможно.

Эта двойственность – не запрещение, но читателю недоступно – связана с тем, что Уэллс, с одной стороны, терпеть не мог Маркса и марксизм, а с другой – ещё хуже оценивал царский режим исторической России, полагая его виновным в русской катастрофе.

К большевикам Уэллс относился в целом даже с симпатией, принимая их за наименьшее зло. Он издевается над Марксом и его теорией классовой борьбы, но большевиков в России считает единственной цивилизационной силой и заканчивает свой репортаж фактическим призывом о помощи Советской России (все «белые» генералы, по его мнению, – сомнительные авантюристы): «Большевистское правительство чрезвычайно неопытно и неумело; временами оно бывает жестоким и совершает насилия, но в целом – это честное правительство. <…> Если оказать большевикам щедрую помощь, они, возможно, сумеют создать в России новый, цивилизованный общественный строй, с которым остальной мир сможет иметь дело. Вероятно, это будет умеренный коммунизм с централизованным управлением транспортом, промышленностью и, позднее, сельским хозяйством».[16]

Уэллс не раз упоминает, что коммунисты в немалой степени растеряны и не очень понимают, что им делать после того, как власть свалилась им в руки. Они ждали всемирной пролетарской революции, но западные рабочие бездействуют. Замечательно, что даже Ленин задаёт гостю вопрос: когда же английские рабочие совершат революцию?

«Я ясно видел, – пишет Уэллс, – что многие большевики, с которыми я беседовал, начинают с ужасом понимать: то, что в действительности произошло, на самом деле – вовсе не обещанная Марксом социальная революция, и речь идёт не столько о том, что они захватили государственную власть, сколько о том, что они оказались на борту брошенного корабля».[17]

Следует отдать должное Уэллсу: он ещё в 1920 году отчётливо понял характер русской революции – крестьянский характер:

«По Марксу, социальная революция должна была сначала произойти в странах с наиболее старой и развитой промышленностью, где сложился многочисленный, в основном лишённый собственности и работающий по найму рабочий класс (пролетариат). Революция должна была начаться в Англии, охватить Францию и Германию, затем пришёл бы черед Америки и т. д. Вместо этого коммунизм оказался у власти в России, где на фабриках и заводах работают крестьяне, тесно связанные с деревней, и где по существу вообще нет особого рабочего класса – «пролетариата», который мог бы «соединиться с пролетариями всего мира».[18]

Очень интересны разбросанные по тексту «России во мгле» замечания Уэллса по «крестьянскому» вопросу.

«Крестьянство, бывшее основанием прежней государственной пирамиды, осталось на своей земле и живёт почти так же, как оно жило всегда. Все остальное развалилось или разваливается».[19]