Уроки тьмы

– Интересно, что он здесь делает? – удивился он, осторожно проводя ладонями по столу.

На столике лежали разнообразные коробочки с лекарствами, открытые и закрытые, небольшие баночки, расфасованные таблетки. В блюдце лежали вскрытые ампулы, пара использованных шприцев. Рядом стояла кружка с водой и лежал небольшой резиновый жгут.

«Господи, сколько лекарств! А я как ни спрошу Валюту о здоровье, всё у неё хорошо. От её так называемого здоровья вся комната пропиталась лекарствами. Получается, мы живём вместе, и в то же время каждый в своём микромире, в своей среде обитания, вернее, выживания, соприкасаясь и пересекаясь в необходимые моменты. Хорошо это или плохо, трудно сказать. Но как бы ни были близки люди, живущие вместе, в каких бы условиях ни находились, но без своего автономного пространства жить невозможно…» Олег только сейчас понял, как Валюта оберегала его, не нарушая его пространственных границ, не нагружая его бытом, жалобами и нытьём, давая ему возможность отключиться от действительности, погрузиться в свои фантазии и жить творчеством. На свои хрупкие женские плечи она взвалила огромный груз ответственности за его жизнь и бремя нескончаемых бытовых забот.

Он осторожно вышел из комнаты и направился на кухню. Попил чай с бутербродами, сполоснул чашку, вернулся в свою комнату, чтобы закончить рассказ о первой, зрячей жизни, а с завтрашнего дня выстраивать вторую, незрячую. Времени до сна остаётся мало, а утром надо добираться в мастерскую, брать работы для выставки и отвозить в Союз художников…

Прослушав последнюю фразу, продолжил:

«В 1991 году у меня начались сильные головные боли. С чем это было связано, сразу не было понятно. Положили в больницу. Определили ещё одну болезнь глаз – глаукому. Похоже, что все глазные болезни стремились попасть именно ко мне, расцветая махровым цветом. Врачи провели курс лечения, сделали лазерную операцию и отпустили. Дома я пребывал в подавленном состоянии в предчувствии неотвратимой беды. Буквально через несколько дней после этой операции наступила полная слепота. Мир, в котором я жил, ушёл от меня навсегда, плотно закрыв за собой небесные двери. Страшная темнота навалилась на меня со всех сторон небывалой тяжестью, приковав меня к одному месту, с которого я боялся сдвинуться, не веря до конца в свершившееся…»

– Всё. На этом остановлюсь. Тяжело вспоминать, да и как передать словами то, что понятно только слепому, – произнёс Олег и остановил запись.

Наступила какая-то пронзительная тишина, физически давящая на уши. Огромная невесомая чёрная пустота окутывала тело, ослабляя волю. Хотелось завернуться в эту черноту, спрятаться в её защитную оболочку и ни о чём не думать.

«Как тогда, в первое время, – подумал он, прогоняя нахлынувшие воспоминания. – Завтра, завтра запишу, а сейчас – спать. Выход в город требует свежей головы и отдохнувшего тела. Ведь идёшь как в разведку по неизвестной местности, вечно что-то меняется, то столб воткнут на тротуаре, то яму выроют для трубы. Получается, как игра втёмную – то ли меня ловят препятствия, то ли я их настигаю, натыкаясь. Но, несмотря ни на что, надо выходить на оживлённые магистрали города, продираться через толпу, двигаться по заранее отработанным маршрутам до цели. Зато, когда возвращаешься домой, то чувствуешь себя победителем в схватке с темнотой, с ощущением не зря прожитого дня».

Приняв водные процедуры, он лёг в тренировочном костюме на свой диван, накрылся шерстяным пледом и стал считать про себя до ста. Сегодня это не помогало. Тело было какое-то напряжённое, не расслабленное. Так обычно сидят в кресле у дантиста в ожидании боли. Вот точно так же он лежал часами, когда наступила тотальная слепота, в диком напряжении от скачущих мыслей, не позволяя входить к себе в комнату никому. Огромный солнечный мир отвернулся от него, оставил его одного в полной мрачной темноте, которая пугала его своей безграничностью, бездонностью и непредсказуемостью. Он чувствовал вселенскую тоску и острое одиночество в этом чёрном чужом пространстве. Что делать? Как жить? Быть зависимым калекой, поглощая жизнь близких, унижая себя жалким сочувствием редких друзей? В голове всё чаще стучала мысль: покинуть этот мир, раствориться в этой черноте, поставить самому точку и никого не мучить…