Уроки Великой депрессии

Еще более серьезный удар был нанесен по мелкой буржуазии. В октябре 1937 г. была проведена «юридическая реформа акционерных обществ». Ликвидации подлежали все фирмы с капиталом менее 100 тысяч марок, а основывать можно было организации с капиталом только свыше 500 тысяч. «Этот закон ужасающим образом способствовал умиранию экономически самостоятельной средней и мелкой буржуазии»[218]. В 1931 г. в Германии было 2720 фирм с капиталом менее полумиллиона марок, в 1936 г. это количество уже упало до 1445, а после реформы к 1939 г. — до 526. Гитлеровский режим ясно показал, что он является представителем интересов мелкой буржуазии в той же степени, в какой государство СССР было выразителем интересов пролетариата — в самой минимальной. Но нацизм не был и представителем крупного капитала. Искусственное сокращение числа рыночных субъектов, упорядочение и монополизация производилась в интересах другого социального слоя. Далеко не всегда государство становилось на сторону предпринимателей даже в важных для них вопросах отношений труда и капитала: «весной 1934 г. в споре Тиссена с главой Немецкого трудового фронта Леем, который настаивал на праве „доверенных лиц труда“ определять уровень зарплаты, Гитлер принял сторону последнего»[219]. Не считать же после этого нацистское государство «рабочим». Оно защищало не капитал, и не труд, а свои собственные интересы, связанные с равновесием между трудом и капиталом.

Каков был социальный характер возникшей в Германии системы, какая сила определяла её развитие? Как мы видели, марксистские авторы разыскивают ее в буржуазии — мелкой или крупной. Если не мелкая, то крупная. «При всем этом классовая роль фашизма во всех странах, в которых ему удалось прийти к власти, была вполне определенной. Установленная фашистами специфическая форма государственно-монополитического капитализма обеспечивала сохранение социальных, политических и экономических позиций господствующего класса. То обстоятельство, что определенные круги буржуазии, в том числе и монополистической, на различных этапах проявляли большее или меньшее недовольство функционированием этой экономической системы, свидетельствовало лишь о том, что даже в условиях всеобъемлющего государственно-монополистического регулирования противоречия между различными группами буржуазии и внутри монополистического капитала не исчезают»[220], — считает А. А. Галкин. Но слишком уж «прижал» нацизм буржуазию, чтобы называть его буржуазным режимом. И саму буржуазию приходится осторожно называть господствующим классом, хотя господствовать может не только она. Может быть это не противоречия «внутри» капитала, а между группами капитала и еще каким-то другим «господствующим классом»?

Трудности, с которыми сталкивается марксистская историография при выяснении сущности тех или иных режимов, заключается в том, что она не видит самостоятельной роли государства, считая его «выразителем интересов» каких-то иных классов — то феодалов, то буржуазии, то пролетариата. Между тем государственное чиновничество и стремящаяся стать им элита партий имеет самостоятельные интересы, которые не совпадают с интересами капитала, даже если капитал и спонсирует политиков или платит взятки чиновникам. Все сложнее. Так же, как в США Рузвельта, в СССР, в фашистской Италии, господствующим классом в нацистской Германии стала этократия.

Этократия вступает в сложные отношения с другими элитами — и союзные, и конкурентные. Этот класс (применительно к Советскому Союзу его иногда называют «новым классом», хотя этократия — самый старый класс на планете, старше феодалов), как и любой класс, состоит из нескольких слоев. Классическая этакратия, выстроенная в четкую структуру чиновничьей иерархии — это бюрократия. Но пока будущие чиновники идут к власти, отрываются от социальной почвы, их трудно отличить от мелкой буржуазии, интеллигенции, маргинальных слоев и др. Но есть одно отличие, которое выдает формирующуюся этократию — стремление к технологическому переустройству общества правящей группой, технократизм. Технократия — потенциальная бюрократия, которая придает юной этократии порыв модернизации и авторитарного переустройства.