Уроки верховой езды

— Расследование, — произносит он с негодованием. — Требуют, чтобы мы все занятия отменили!

— Что? — спрашиваю я. — Надолго?

Но он лишь хватает с книжной полки какую-то папку и уходит, хлопнув дверью.

Я всовываю ноги в садовые галоши и рысцой бегу в конюшню. Мутти, похоже, заметила мое приближение, потому что выходит навстречу, вскидывая руки в запрещающем жесте.

— Ступай обратно в дом, — говорит она быстро.

— Что происходит? Чего они хотят?

Я вытягиваю шею, стараясь что-нибудь увидеть.

Мутти ловит ладонями мое лицо и заставляет посмотреть в глаза. Она повторяет веско, с нажимом:

— Аннемари. Ступай. Обратно. Домой!

Остаток дня я слоняюсь от одного окошка к другому, отслеживая все перемещения у конюшни и возле ворот. Полицейские, занявшие позицию около въезда, заворачивают обратно с полдюжины машин. Вероятно, это ученики, до которых не дозвонился Жан Клод. Вскоре после полудня подкатывает белый «додж неон». Какое-то время он стоит окошко в окошко с полицейской машиной, потом сворачивает на дорожку. Возле конюшни из него выходят женщина и двое мужчин. Женщина потягивается, закинув за голову руки, обозревает мою побитую машину, открытые манежи, дом, коневозы на внутренней парковке… Опустив наконец руки, она сквозь пассажирское окошко вытаскивает папку-скоросшиватель. Офицер в форме встречает новоприбывших и ведет в конюшню.

Минут через сорок они уезжают. Вскоре конюхи принимаются выводить лошадей.

Всех, кроме Гарры…

* * *

Как раз когда при иных обстоятельствах мы сели бы ужинать, к дому направляется полицейский.

Я отпускаю кружевную занавеску и перебегаю в гостиную, ожидая стука в дверь. Жду еще несколько секунд и открываю ему.

— Аннемари Циммер?

— Да, — говорю я, высовываясь в приоткрытую дверь.

— Детектив Самоса из полицейского департамента графства Килкенни, — представляется он, показывая значок. — Вы должны проехать в участок, чтобы ответить на некоторые вопросы.

— Но я вчера вроде все рассказала…

— Верно. Но вы забыли упомянуть, что у вас стоит лошадь, за которую страховая компания выплатила миллион с четвертью долларов, положенные в случае гибели животного. Причем лошадь оказалась замаскирована…

Я молча смотрю на его квадратную челюсть. Спустя несколько секунд он добавляет:

— Мы можем проделать это по-хорошему, но можем и по-плохому…

Я спрашиваю:

— В чем разница?

— По-хорошему — вы обещаете сотрудничать и едете на своей машине.

И после паузы продолжает:

— По-плохому — я вас арестовываю и увожу на патрульном автомобиле.

Я чувствую, как мои губы сжимаются в черту.

Он складывает на груди руки.

— Итак?

— Мне бы сперва убедиться, на ходу ли моя машина, — говорю я. — Вы подождете?

Глава 19

Комната в полицейском участке напоминает конференц-зал дешевой гостиницы. Стены однотонные, на двух висят белые пластиковые доски. Посередине — опять же белый пластиковый стол с магнитофоном, шесть квазиофисных кресел… и такое яркое люминесцентное освещение, что лицо детектива Самосы кажется пятнистозеленоватым. Ну, почти.

Я с самого начала понимаю, к чему идет дело. Достаточно сказать, что детективы Самоса и Фрикли появляются со стаканчиками кофе, а меня не угощают.

Они усаживаются напротив, просматривают заметки и попивают кофе. По-моему, они намеренно медлят. Потом светловолосый — детектив Фрикли — толстым пальцем нажимает кнопочку «Запись». Спорю на что угодно, в старших классах школы его каждый день колотили, и теперь он не вылезает из тренажерного зала, накачивая мускулатуру. Я смотрю на магнитофон, потом на них.

— Пожалуйста, назовитесь, — говорит он, откидываясь в кресле.

— Аннемари Констанс Циммер.

— Ваш адрес, пожалуйста.

— Я живу на ферме «Кленовый ручей» у сорок первого шоссе, чуть южнее девяносто седьмого.

— Ваше место работы?

— Там же. Я менеджер школы верховой езды, принадлежащей моей семье.

— То есть вашей обязанностью является каждодневный уход за лошадьми?

— Я им руковожу.

— Вы также ведаете приобретением лошадей?

— Да, на моей ответственности лошади, принадлежащие школе.

Пока длится эта преамбула, оба детектива сидят развалясь и положив перед собой на стол блокноты. Однако теперь Фрикли извлекает ручку из нагрудного кармана рубашки.

— Расскажите нам, каким образом к вам попала лошадь из тринадцатого денника, — говорит он, сверяясь с блокнотом.

На лице у него рябинки от юношеских прыщей, и я замечаю, что тыльный конец ручки изжеван.

— Я взяла этого коня из центра по спасению лошадей.

— Который содержит Дэн Гарибальди?

— Да.

Фрикли что-то записывает.

— Когда это произошло?

— Точную дату не помню. Где-то в середине мая. Документы у меня дома…

— Как он в тот момент выглядел?

— Что вы имеете в виду?

Фрикли переглядывается с Самосой.

— На тот момент у лошади были какое-то особые приметы?

— Ну, он был одноглазый…

— Что-нибудь еще?

Я не отвечаю, только смотрю, как вращается в магнитофоне кассета.

— Каковы ваши отношения с Дэном Гарибальди? — спрашивает Самоса.

Я снова молчу, потому что сама не знаю, что тут ответить. Кажется, я краснею. По крайней мере, лицо начинает гореть.