Уроки верховой езды

От этих слов мне сразу делается худо, хотя, казалось бы, все давно быльем поросло. Неудивительно, что первым долгом ему вспомнилось то мое падение. Уж верно, оно стало заметным событием даже в его жизни. Я запоздало спрашиваю себя, не на глазах ли у него все случилось. И еще — понимает ли он, что не видать бы ему места в олимпийской команде, если бы я не разбилась?

— Все верно, — говорю я.

Я судорожно ищу способ, как бы плавно перейти к интересующей меня теме. Хорошо бы он поддержал светскую болтовню, но он молчит и ждет, что я скажу.

— Знаете, Иэн, — говорю я, — так вышло, что некоторое время я не следила за спортивными событиями. Можно сказать, выпала из обращения…

— Ну да, — говорит он, как бы предлагая мне перейти к делу.

Я вдруг вспоминаю, почему он никогда мне не нравился. Спорю на что угодно, на нем и сейчас клубная куртка с гербом, а из кармана выглядывает маленький розовый платочек.

Я продолжаю:

— Понимаете, я только недавно узнала, что у вас был брат моего Гарри. Моего коня, который погиб там, в Клермонте.

Он молчит.

— Короче, я узнала про Гарру. Про то, что существовал еще один полосатый конь, достигший очень высокого уровня. И про то, какое несчастье с ним произошло…

В трубке — по-прежнему ничего, лишь слабые потрескивания. Мне начинает казаться, что нас разъединили.

— Алло, вы слушаете?

— Да, слушаю, — говорит он.

Судя по тону, он хранит непрошибаемое хладнокро вие. Однако я зашла слишком далеко, чтобы оставить намерение двигаться напролом.

— Простите, Иэн, не могли бы вы подробнее рассказать, что там случилось? Я слышала краем уха, вы потеряли Гарру в какой-то аварии…

— Слушайте, зачем вы позвонили?

— Он был братом Гарри, и я… Просто я знаю, что это такое — потерять подобную лошадь.

— У меня нет времени предаваться воспоминаниям. Все было в газетах. Просмотрите подшивки.

И с этими словами он вешает трубку, даже не попрощавшись.

* * *

Почти сразу же телефон звонит снова. Я так хватаю трубку, что опрокидываю его.

— Алло? — отвечаю я, поймав аппарат на грани падения со стола.

— Аннемари, это вы? — спрашивает женский голос.

— Да, — отвечаю я, несколько успокоившись — благо это не Иэн.

— Это Кэрол Мак-Ги вас беспокоит.

Охо-хо. На проводе моя адвокатша. От которой я в последнее время более-менее успешно скрываюсь.

Теперь она берет меня в оборот. Поняв суть ее речи, я даже отдаляю трубку от уха, спасаясь от сплошного потока слов. Невозможно поверить, что источник визга и лая — та рассудительная, сострадательная брюнеточка, которая за руку ввела меня в свой отделанный в медовых тонах кабинет и принялась объяснять, каким образом закон ограждает бедных женщин от бессовестных мужиков наподобие Роджера. Она смотрела с таким пониманием и заботой, даже пододвигала коробку с одноразовыми платочками — вдруг пригодятся. Не пригодились…

Вопли наконец прекращаются, и я снова подношу трубку к уху.

— …Так что подумайте над этим, Аннемари. Вы по-прежнему хотите, чтобы я представляла ваши интересы?

— Господи, ну конечно, — отвечаю я.

Еще не хватало, чтобы моя адвокатша бросила меня накануне судебного разбирательства.

— В таком случае вам нужно быть на связи. Я должна знать, что, если посылаю вам какие-то документы, вы их прочитаете. А если оставляю сообщение, вы перезвоните. Тем более что суд не за горами…

— Ну конечно, — говорю я. — Виновата. Простите. Я хочу, чтобы вы по-прежнему меня представляли.

Она молчит, и я стискиваю от волнения зубы. Пожалуйста, Боженька, ну пожалуйста, ну что Тебе стоит…

— Значит, договорились, — произносит она наконец. — Но если вы опять пропадете, так и знайте, я умываю руки. Как я смогу представлять вас, если вы будете от меня прятаться?

* * *

А я от нее совсем даже не пряталась. Нечего напраслину городить. Я ей «мыло» послала, как только сюда приехала.

Телефонного номера там, правда, не было. Виновата, упустила из виду. А потом так вышло, я в свой ящик и не заглядывала. Я не только ее писем не читала, и я того, что Роджер мне писал, не просматривала. И всю ту белиберду, которой исправно снабжала меня служба подбора рабочих мест, натравленная на меня прежними работодателями. Ну не готова я прямо сейчас в эти их разборки вникать. Тут столько всякого происходит…

Но откуда Кэрол об этом знать? Ей только известно, что мой новый номер пришлось добывать через Роджера. Вот она и писает кипятком, и, если откровенно, я винить ее не могу.

Глава 10

Попозже я направляюсь в конюшню и вижу, как Ева ведет Бержерона на открытый манеж. В одной руке у нее корда. В другой — длинный кнут.

Я спрашиваю:

— Что ты собираешься делать?

Она смотрит на меня как на слабоумную. И вероятно, не без причины.

— Жан Клод велел мне его погонять, чтобы не брыкался, — неохотно поясняет она.

— Надень шлем.

Она тотчас повышает голос:

— Мам, но я его просто на корде буду гонять! Хочешь, чтобы я выглядела идиоткой?

— Он ведь жеребец. Надевай шлем, говорю!

Она ворчит:

— Да ну тебя, мам…

Поворачивает Бержерона и ведет обратно в конюшню. Гравий плохо приспособлен для того, чтобы громко топать, но она все же пытается.