Уроки войны

Механик-водитель смотрел в единственный триплекс, видя перед собой несколько метров дороги. Рядом с ним пулеметчик смотрел в прицел шаровой установки размером с замочную скважину, только около 200 мм длиной. Наводчик смотрел в прицел пушки, у которого угол обзора всего 7 градусов, радист вообще смотровых приборов не имел, а командир обязан был на полу танка вытаскивать из укладки снаряды и прятать в нее стреляные гильзы. Кому же было за полем боя смотреть? У командира КВ даже люка не было, чтобы выглянуть и оглядеться.

Заложенный Тухачевским маразм в конструкции наших танков просуществовал до 1942 года и стоил нам тысяч и тысяч жизней танкистов.

Считается, что Тухачевский был такой великий стратег, что даже немцы у него учились своему блицкригу.

Между тем, как ни сильны танки, но они являются только средством усиления пехоты, поскольку только та территория считается завоеванной, на которую ступила нога пехотинца. Можно утопить весь вражеский флот, можно забросать территорию авиабомбами, можно изъездить ее на танке, но пока на данной территории не закрепился пехотинец — она все еще принадлежит врагу. Это аксиома войн, и именно ее стратег Тухачевский не понимал, если не был откровенным врагом.

Гудериан это понимал и еще в 1936 году изложил главную мысль:

«Задача пехоты состоит в том, чтобы немедленно использовать эффект танковой атаки для быстрого продвижения вперед и развития успеха до тех пор, пока местность не будет полностью захвачена и очищена от противника».

Иными словами, в танковых войсках ударная сила — танки, но основная сила — пехота.

Поэтому уже к началу Второй мировой войны в танковых дивизиях вермахта, при общей их численности примерно в 12 тыс. человек, соотношение танковых и пехотных частей было 1:1 — одна танковая бригада (324 танка и 36 бронеавтомобилей) и одна стрелковая. А в тех корпусах, что создавал Тухачевский в 1932 году, на 2 механизированные бригады (500 танков и 200 бронеавтомобилей) приходилась всего одна стрелковая. И у корпуса Тухачевского не было артиллерии, а в немецкой дивизии был еще и артиллерийский полк. (Всего 140 орудий и минометов.)

Однако к 1941 году немцев не удовлетворило и это. В их танковой дивизии число танков сократилось до одного полка (при возросшей мощи самих танков их стало 147–209), но численность пехоты увеличилась до двух полков, и общая численность дивизии выросла до 16 тыс. человек при 192 орудиях и минометах.

Мысль Гудериана, что пехота должна «немедленно» использовать эффект танковой атаки, была не пустым звуком. Уже по штатам 1939 года пехота, артиллерия, разведчики, саперы, связисты и все тыловые службы немецкой дивизии передвигались вслед за танками на 421 бронетранспортере, 561 вездеходе и легковом автомобиле, 1289 мотоциклах и на 1402 грузовых и специальных автомобилях. Если считать и бронетехнику, то один водитель в танковой дивизии приходился на двух человек.

Причем это были не «автомашины, прибывшие из народного хозяйства», как в Красной Армии, это в подавляющем большинстве была техника, специально построенная для армии — бронетранспортеры, вездеходы, тягачи. Включая грузовики-длинномеры для перевозки легких танков.

(А у нас в энциклопедии 1985 года «Великая Отечественная война» есть статья «Горбачев М. С. (р. 1931)», но нет статьи «Бронетранспортеры».)

Даже в конце войны наши танковые бригады, ворвавшись в тылы немцев, продвигались только до первого рубежа обороны и потерь нескольких машин, после чего останавливались и ждали, когда им в лучшем случае на грузовиках подвезут их «мотострелков» и артиллерию. И всю войну для наших танковых войск самым дорогим трофеем был немецкий бронетранспортер. Дважды Герой Советского Союза В. С. Архипов, в войну командир танковой бригады, вспоминает о боях за Киев: