Уротитель кроликов

Он встал с места и, не спеша, прошелся по столовой, потягиваясь и поглаживая себя по груди.

— Скажите-ка мне, вы все, для чего мы живем?

Вопрос был неожиданным и довольно неуместным.

— Ну, ты загнул! — воскликнул Вася.

— В каком смысле? — Это уже была реплика Пономаря.

— Нет, я спрашиваю не о том, для чего живет человек или в чем смысл жизни. Такая общефилософская чушь меня мало интересует. Я спрашиваю про нас. Про тех, кто здесь. Для чего мы живем?

— Для того, чтобы зарабатывать бабки! — не удержался Плохиш. — А для чего же еще. И все живут для этого.

— Правильно, — кивнул Виктор. — Молодец. А теперь ответь, как легче всего заработать деньги.

— Ясно как. Украсть, — уверенно сказал Плохиш. — Ну, можно еще отнять.

— Точно! — Виктор ликовал. — И что из этого следует?

— Я не вполне согласен, — неожиданно подал голос Сырцов. Он боялся смотреть на Виктора и боялся возражать. Но молчать не мог. — Украсть — это одномоментный подход. Очень рискованный. Потому что если поймают, то могут… В общем, в конечном счете, этот путь может оказаться самым трудным. С самыми тяжелыми последствиями.

— Это если поймают. — Виктор посмотрел на него снисходительно, как на ребенка. — А если точно знать, что за это не накажут, то ничего выгоднее этого нет. И именно этим мы все и занимаемся. В своем-то кругу можно же не морочить друг другу голову. Взвешиваем риски. И потом воруем. Или забираем.

— Я никогда не ворую! — заявил Храповицкий твердо. Он выпрямился.

— Это ты другим говори, — засмеялся Виктор. — Какой ты уважаемый и законопослушный бизнесмен. Как ты платишь налоги. И вносишь вклад в экономику страны. Мы же здесь не форму обсуждаем, а содержание. Я-то в отличие от тебя привык правде в глаза смотреть. С тех самых пор, как в торговле работал и мясо рубил. Мы там вещи своими именами называли. Так ведь, Саня? Но сколько бы ты ни врал себе, внутри себя ты знаешь, чем мы занимаемся. Да, мы все делаем по закону. Только закон мы покупаем.

Храповицкий хотел возразить, но Виктор не дал.

— А раз мы все про себя знаем, то к чему устраивать балаган? Честно — не честно? Надо говорить, выгодно или не выгодно. Выгодно тебе меня убивать? Или мне тебя убивать выгодно? Внешне — очень. Убрал партнера, получил долю. Но тут надо все считать. Что будет потом? Как это отразится на бизнесе? Кто захочет в него войти? На кого упадут подозрения? Тут наступает сырцовская правда. Надо думать о последствиях. Скажешь, я не прав? Но сказать Храповицкий ничего не успел. В комнату вошел начальник его охраны и, наклонившись к Храповицкому, что-то прошептал на ухо.

— Какой Сергей? — недоуменно глядя на него, громко вслух спросил Храповицкий.

Начальник охраны опять что-то пошептал.

— Да ты шутишь?! — охнул Храповицкий.

Он обвел нас всех озадаченным взглядом.

— Вы не поверите. Но сюда приехал Ильич. Он хочет с нами поговорить.

3

Наступило всеобщее молчание. Никто ничего не понимал. Первым, как ни странно, опомнился Сырцов.

— О чем нам с ним говорить? Зачем? — почти выкрикнул он высоким, неестественным голосом.

— Не надо бандитов! — горячо поддержал его Вася. — Мы его к себе не приглашали.

Виктору в его состоянии было безразлично, с кем выяснять отношения: с Ильичом или президентом Монголии. Он лишь небрежно отмахнулся. Пономарь набрал в легкие воздуха и шумно выдохнул. Плохиш молчал, но выглядел так, как будто ему сейчас станет дурно.

— Но мы не можем ему отказать, — ответил Храповицкий рассудительно. — Это будет означать, что мы испугались. Пусть заходит, — кивнул он начальнику охраны.

И вновь воцарилось молчание, продолжавшееся несколько минут, пока мы ожидали появления Ильича. Мне было любопытно. До этого лицо Ильича я видел только на милицейских фотографиях, хотя слышал о нем очень много и очень противоречивого.

Никто не мог объяснить, откуда взялось его странное прозвище, рождавшее ассоциации с вождем мирового пролетариата. Возможно, для обездоленных бандитских масс губернии Ильич являлся фигурой не меньшего масштаба. В молодости он пару раз сидел, а когда оказался на свободе, страна уже была охвачена новой русской революцией. Первые нестройные ряды бандитских, или, как их тогда называли „рэкетирских“, армий рекрутировались, преимущественно из спортсменов, для которых мордобой на „стрелке“ был событием огромной важности, обсуждавшимся неделями.

Бывалые уголовники относились к ним с пренебрежением. Ильич одним из первых понял неисчерпаемые перспективы бандитского бизнеса и принялся за его освоение.

Спортивных бригадиров, наводивших своими именами ужас на трепетное коммерсантское сословие, Ильич уничтожал безжалостно, как тараканов. Их убивали на квартирах любовниц, вместе с их подругами, расстреливали в офисах и ресторанах, взрывали на стоянках. Криминальный мир губернии дрогнул. Захватчику пытались дать отпор объединенными силами, и несколько покушений было организовано на Ильича. Однако, то ли в силу своей осторожности, то ли благодаря природной живучести и везению, он не получил ни царапины. И ответил беспощадным террором. Теперь счет трупам пошел на десятки.