Уровень Дзета

Клюшкин молчал. Он мог схватиться за неожиданно предложенную версию. Это так удобно! Тогда не придется объяснять, что у ангелов была притча о мальчике, который… Но если притча – правда, тогда тем более ни в коем случае нельзя говорить Ние о своих подозрениях! Надо молчать, молчать во что бы то ни стало. Дюшка стал подумывать, а не устроить ли, действительно, такую небольшую сцену ревности? Тогда будет легче умолчать о самом главном и сберечь свое счастье.

Ния сказала:

– Хорошо. Если ты хочешь, я перестану петь. Тогда у меня не будет поклонников, никто не будет делать мне подарки, и ты не будешь переживать. Хочешь?

– Нет, нет, ты что! Глупости какие! Я вовсе и не думал. И не ревновал. И вообще…

– Ага. А чего ты пялишься тогда на эту игрушку уже второй час?

Спасительные объяснения иногда приходят в голову очень вовремя.

– На центральной мозаике я хотел сделать что– нибудь особенное. Тут мне попалась эта кукла. И напомнила о детстве. О чем еще могут напомнить игрушки? Но детство – это моя мама, твоя мама, мои сестренки. Их всех ведь уже нет, понимаешь? И папы нет, и деда, и даже нашей училки по оперативному хрюканью. А это очень печально.

Ния села рядом. Некоторое время они молчали. Потом Ниоко сказала:

– Знаешь, Дюшка, я тоже об этом постоянно думала, когда сюда попала. Больше всего о маме думала и о тебе. А потом, когда я уже совсем окончательно решила, что никого из вас больше не увижу, то встретила тебя. И оказалось, что ты вовсе не погиб, а просто жил на другой Земле, а я об этом не знала. И тогда я поняла, что никогда не надо отчаиваться. Может быть, наши мамы тоже сейчас живут где-то. И их можно вернуть…

Ния замолчала. А Дюшка на самом деле стал вспоминать маму, папу, сестренок и деда. И ему стало очень грустно. Зато не страшно, что этот мир может на самом деле оказаться притчей под названием «Маленькие Каникулы».

– Кстати, – сказала Ния, – если ты хочешь вернуть свое детство, то на Пи вполне можно это сделать. Во-первых, можно сделать это с помощью флисса. А во– вторых, детство возвращают в институте омоложения, в том самом, в котором лечится Лещща.

– Правда? – удивился Дюшка. – А я и не знал.

Через четыре дня после обнаружения шрама на шее негритенка, Дюшка убедил себя в том, что шрам этот был на кукле с самого начала.

У Ризенгри Шортэндлонга выкроилась свободная минутка для Элины Нарциссовой только спустя две недели после поездки в ЦРУ. И то она не выкроилась бы, если бы Риз вовремя не вспомнил, что он обещал взять Эльку с собой – «бить ангелов».

– Привет, поехали головы рубить? – Жизнерадостный и сильный голос Риза раздался в Элькином телефоне, как всегда, неожиданно.

– Конечно, поехали!

– Ну, я через десять минут у тебя.

– Я не дома, я в школе.

– А, ну тогда через пять.

Риз появился через три минуты.

А еще через полчаса они стояли перед Сэммом и Мадей.

– Добрая ночь сегодня в небе! – сказал Риз.

– А завтра нас ждет не менее восхитительное утро, – приветливо кивнула Мадя. – Привел нового игрока?

– Ага.

– Я пока только посмотреть, – сказала Элина.

– Она боится немного, – пояснил Риз. – Как я ей рассказал, что тут без балды башки с плеч летят…

Сэмм и Мадя рассмеялись. А потом все внутри превратилось в большущую видеокартотеку. Изображения покрывали стены, столики, пол, потолок.

– Это низшие карты, – объяснил Эле Риз. – Ангелы, хранители и эксперты, то есть единички, двойки и тройки. Можно выбрать любого.

Эля завороженно смотрела на изображения. Риз перебирал их. Руки Риза при этом не производили никаких действий, он управлял всем процессом мысленно. Эля отметила этот факт с горечью. У нее так не получалось. Она и к компьютеру не сразу привыкла. А все попытки мысленного управления кончались ничем – она никак не могла сосредоточиться. Лишние мысли создавали постоянный фон в Элиной голове, и компьютер не мог понять, чего же от него хотят.

– Риз обычно набирает десять – двадцать противников и сражается с ними одновременно, – пояснил Сэмм.

Эля мотнула головой, возвращаясь к действительности. Ну вот, опять как всегда. Она задумалась о своих проблемах и не заметила, как Риз отложил для игры целую стопку изображений. В стопке было несколько обычных людей разных возрастов, слоник и некое подобие шланга с шестеренками и маргаритками.

– А это что? – спросила Эля, указывая на шланг.

– О, это один просто бешеный хранитель! – с уважением отозвался Риз. – Он так сражается, что вообще. Его бить – это одно удовольствие. А то в основном какие-то долбанутые особи попадаются. Стоят и глазами хлопают вместо того, чтобы защищаться или бежать. А этот! Он даже обучается, реально.

А потом началась игра. Эля и Сэмм наблюдали за ней, глядя на экраны компьютера в шатре Мади. А Мадя с Ризом перенеслись в игру. Никаких костюмов с сенсорами, как в ЦРУ, не понадобилось. Мадя просто распахнула задний полог шатра, за которым оказалась серое поле и бежево-коричневое небо. Элю не удивило то, что за пологом была сокращалка. И даже серое поле не удивило. Но вот небо! На Пи не могло быть такого неба! Сэмм удивление девочки расценил иначе.