Уровень Фи

– Я тоже хотел оставить память, – попытался оправдаться он. – Отсюда и похожесть.

– Ага. – Старик запустил тот же камешек в сторону океана еще раз. – Похожесть, ага… Хотел оставить память, ага… Оставил, ничего не скажешь! Причем сделал это за несколько лет до того, как Джен решила уйти. Супер. Ты хоть себе не ври, а? Кстати, ваша с Роном затея с «куклой ангелов» мне тоже не нравится.

– Но ведь она здорово пригодилась! – встал на защиту себя и Рона Дима. – Хоть мы и планировали все иначе, но…

«Оставим этот беспредметный разговор!» – устало подумал Старик. Дима кивнул. Они замолчали. Просто сидели рядом и молчали. Старик просто молчал, а Дима жевал жвачку. Когда он в последний раз жил человеком, он почти постоянно жевал. Иногда приятно было вспоминать старые дурные привычки.

– Ой, мамочки! – сказал вдруг Дима Чахлык, стряхивая пепел. – Ты не поверишь! На меня только что птичка накакала!

И он продемонстрировал Старику рукав. На чернокожем ангеле в этот раз была синяя с оранжевым ландшафтом гавайская рубашка. От настоящей гавайки она отличалась только тем, что была ненастоящая.

– Круто! – сказал Старик. – Слушай, я и не думал, что такой эффект будет и так сразу!

Они дружно задрали головы вверх. Над ними висел птенец обыкновенного скворца, недавно вставший на крыло. Птенец беспомощно трепыхался в воздухе, не понимая, что с ним происходит: он и падать не падал, и вперед не продвигался. Птенцу не могло прийти в голову, что сад мертвого ангела еще не ожил, что время в нем запустилось пока лишь для избранных, для тех, в кого угодили лучики поглощенных океаном воинов света. Дима и Старк рассмеялись.

– Да уж, с экспериментами в саду надо быть осторожнее, – заметил Дима.

Он еще раз взглянул на птенца. Тот медленно, но верно продвигался к ближайшей ветке. Правда, ветка эта по-прежнему была мертвой. Дима понял, что на нее никакой благодати не попадало. Птенец косился на продолжающего жевать Диму, возможно, думал, что тот обедает вкусным червяком, и немного завидовал. Дима Чахлык выплюнул жвачку в салфетку, а салфетку сунул в карман. Птенец продолжал коситься в их сторону, теперь, кажется, его больше привлекал карман.

– Послушай, Старик, – спросил Дима, – теперь этот сад – часть тебя, да?

Старк кивнул, уточняя:

– Часть сада – часть меня.

– И ты его… Ты его, получается, чувствуешь?

– Разумеется, – опять кивнул Старик. – Как себя самого.

– Нормальненько! – искренне восхитился Дима.

– Да ладно тебе! – пожал плечами Старик. – Можно подумать, у тебя не было практических занятий по превращению в других людей и в неодушевленные предметы.

Старк был не совсем прав. Конечно, у Димы, как и у всех остальных ангелов, были занятия по превращению. Но одно дело на время почувствовать себя столом, стулом или, скажем, поломанной ложкой и совсем другое – реально стать чужой фантазией.

– Слушай, а все-таки. Ну и как тебе это – стать мертвым садом? Ничего? Нормально или не очень?

– Очень, – вздохнул Старик. – Очень плохо. Совершенно отвратительно. Ведь я стал не только частью сада или этого скворца. Я угодил в тысячу или больше различных предметов и людей. Причем далеко не в тех, кого выбирал. Я наполнил собой других людей, а они наполнили собой меня. Со всеми своими глупостями, надеждами, эмоциями…

Старик замолчал. Он опять задрал голову и стал следить за частью себя – за маленьким скворцом. Скворец никак не мог долететь до ветки. Он приблизился к ней еще на несколько сантиметров, не больше. А силенки птички были уже на исходе. Дима тоже стал следить за скворцом. Дима понимал, что, разбрызгав себя столь нелепым и непродуктивным образом, Старк…

«Не надо об этом!» – мысленно попросил его Старик.

«Почему?»

«Потому, что тебе и так все ясно».

Диме действительно и так все было ясно: состояние у Старика почти катастрофическое. Но еще один вопрос не давал ему покоя.

– Старк, как ты это сделал? Как именно? Как именно все происходило там, в океане? Покажешь?

Старик показал. Маленький шарик с подробной информацией о том, что произошло в океане, произвел на Диму неизгладимое впечатление. Стена, пузырьки, взрыв Дженифер, отчаянье Старка, прорыв на поверхность, превращение в лучи-искры.

– Еще вопросы будут? – очень буднично спросил Старк.

– Будут. Какая часть тебя…

Как трудно иногда бывает подобрать правильные слова!

– Половина, – ответил Старик. – Примерно половина меня исчезла. И еще немного разлетелось вместе с…

Как легко иногда ответить на не заданный полностью вопрос!

– Вместе с Джен? – уточнил Дима.

– Нет, не с Джен, – покачал головой Старк. – С крошечными частичками памяти о Джен. Самой Джен больше нет. Это я есть. Пусть я есть меньше, чем наполовину, пусть я больше не смогу быть экспертом, пусть я – это часть меня. И пусть часть меня – это тысячи других людей и предметов. Но все-таки это я. А Джен больше нет. И вообще нам пора возвращаться. Не стоит так долго оставаться в прошлом. Помоги мне…

– Помоги? – Дима удивился.

Но тут же въехал. Когда от тебя остается меньше половины, когда ты – это ты и еще толпа «не тебя», трудно справиться со многими простыми задачами.