Уровень опасности

Когда началась война – стал солдатом, честно воевал – много убил. Тогда все было просто, все отдали, сердце отдали. Потом зимой в городе полузамерзший, полуголодный, с плохо заживающей простреленной ногой бессонными ночами понимал – войны выигрываются не количеством автоматов, не танками и даже не пролитой кровью. Войны вообще не выигрываются. Война рождается как новое существо, сначала маленькое, беспомощное, оно растет, мужает, спаривается с другим существом, и от них получается новая война, сперва, как и первая, крошечная и незаметная, питается кровавым молоком своей матери, и когда состарится и обессилит родившая ее война, то новая как раз и наберется сил. Потому что этот мир Аллах создал так, что в нем много противоречий и много денег, которые их питают, и много отважных воинов, которым нечего терять, но которым надо кормить семью, и так будет всегда, потому что такова воля Аллаха. И чем больше денег будет скапливаться у одних, тем больше будет отважных воинов, которым нечего терять. А наказал их Всевышний тем, что, отдав все деньги, забрал всю силу и лишил возможности воспроизводить себе подобных в нужном количестве. И тогда придут им на замену клоны, но это будут клоны самого слабого из поколений, и они не смогут противостоять отважным воинам Аллаха, которым нечего терять. Так закончится эта часть человеческой истории и начнется другая. Так закончится одна великая война и начнется другая, которую уже не суждено будет увидеть. Он солдат этой войны, и его задание – найти стрелка, отважного воина, которому нечего терять, но есть о ком заботиться. И надо, чтобы он был русским. Это ничего, у русских тоже бывают отважные воины».

Он вошел в дом и не разуваясь сел в кабинете на диван. После сырого свежего воздуха захотелось горячего чаю. Нажал кнопку вызова – появился помощник.

– Принеси чай, – сказал Ахмед. Помощник не уходил. – Что тебе? – спросил Ахмед.

– Ахмед, этот еврей девок привез. Говорит, ты просил. Говорит, рассчитаться надо.

– Ишь какой смелый – рассчитаться. И не боится? – заинтересованно спросил Ахмед.

– Боится, но говорит, ты обещал.

– Ладно, дай ему сколько просит. Хорошие девки?

– Хорошие, Ахмед, блондинки. Еврей говорит, модели.

– И сколько их?

– Четверо. Стоят, боятся. Одна уехать хочет.

– Вы там без дури. Не пугайте их. Пусть раздеваются и в бассейн идут. Принеси им там поесть и выпить.

Остался еще один телефонный звонок, и рабочий день Ахмеда можно было считать законченным.

Глава 13 Алексей До знакомства с Ахмедом. До приезда в Москву. До Кати. Примерно за десять месяцев до последней ночи

Который уже год без устали хлещет над Россией нескончаемый нефтяной дождь, а все никак не может напоить своей влагой иссохшую землю, да не похоже, чтобы и через десять лет напоил. Такой нам климат рискованный достался – одно слово: резко континентальный.

Но Россия большая и города в ней разные. Так про всю страну в среднем говорить – это все равно что среднюю температуру по палате у больных мерить. В такой палате, где человек двенадцать лежат, да все с разными болезнями. «Не бывает уже таких палат на двенадцать человек, да еще и с разными болезнями», – скажете так, и спорить не буду. И я ведь о том же – вчера еще, можно сказать, были в областном городе такие больницы, а сегодня уже и нет – ремонт сделали, оборудование иностранное закупили, и главный врач хорошо смотрится на немецкой машине WV Touareg. Дождь ведь когда вот так, изо дня в день, идет, то ведь кому-то достается хоть глоток-другой сделать. Земля вокруг вся цистернами уставлена да банками, но и ведра тут же рядом, и кружки, и тарелки – кому что по чину полагается, а где ложка чайная или столовая не подложена, там и на землю капля упадет, и вот тебе радость – ремонт в больнице, и уж по телевизору по местному про это: губернатор в белом халате по палатам проходит, а то – смотря какой город – могут и по центральному телевидению показать, так, для сравнения, чтобы люди правду знали – у них в Америке школьник детей невинных опять пострелял, а у нас – больница новая.