Уровень Сампи

Кир ничего не ответил, закрыл глаза и сидел молча и неподвижно, благо кресло позволяло расслабиться.

– Его нельзя опустить полностью, и тебе лучше перелечь в кровать, – подсказал Дюшка. – Давай я помогу… Или ладно, попозже. Спи.

– Ния? – спросил Кир, не открывая глаз.

– На Земле-12, – ответил Андрей. – С частично или полностью заблокированной памятью. Вне игры. Среди нескольких миллиардов человек. Я надеюсь донырнуть до двенадцатой, оставаясь на связи с Мебиклейном, с Уровнем Пи. Шансы на успех – процентов пятьдесят. Надеюсь ее там найти, на этом этапе шансы мизерные, но Ризи мне помог, он выбрал двенадцатую последним уровнем.

– Кто из игроков остался? С кем Ризи на двенадцатой?

– Остались двое: Эля и Дима.

– Чччто-о-о?!

– Ризи все сделал идеально – все, что мог сделать, он сделал. Даже предусмотрительно оставил ангела, и этот ангел согласен вернуться, став опять куклой. Но я не смогу переправить Нию на Пи. Не смогу без напарника. Ты должен опять стать мутангелом.

Кирилл молчал.

– Она любит тебя, – продолжил Дюшка.

Кир хотел скептически хмыкнуть, но сил у него на это не было. Только уголок губ слегка дернулся – вот и вся реакция.

– Не хмыкай, – ответил Дюшка. – Она тебя. Не меня. Я точно знаю. Ты сам в этом убедишься. Только стань опять мутангелом. Мне одному ее не вернуть.

Кир продолжал молчать. Потом сказал:

– Индис. Всех живых.

И заснул.

Дюшка хотел переспросить, но понял: Кир считает, что мусорщик-супермутант Индис Каджрис вполне сможет самостоятельно вернуть на Пи кого угодно, и, конечно, в первую очередь вернет всех живых. А Ния жива.

Дюшка вздохнул. Он знал от Тэнча, что Индису удалось вернуться на Пи и доставить домой с Ржавой всех погибших мусорщиков, огромное количество игроков – всех, кто не перестал быть мутангелом, и еще некоторых, которых можно было восстановить в виде инграмм. Индис проделал свою работу на пять с тремя плюсами, на десять с тремя плюсами, великолепно, превосходно, но…

– Но из мусорщиков вне Пи нас осталось всего двое, ты и я… – прошептал Андрей, глядя на уснувшего Кира. – И обратно вернуть я – если я буду один – даже свой вес не могу. Ты же знаешь, я полное ничтожество, тринадцать процентов по абсолютной шкале. И это сто процентов от моих возможностей.

Кир спал, а Дюшке совсем не хотелось спать. Он в десятый или двадцатый раз принялся проверять, все ли «магические» приборы готовы к завтрашнему ритуалу оживления Сэмма. Приборы были готовы: оба принтера, компы, сшиватель, АСР – аппарат сердечного ритма, ИВЛ – искусственная вентиляция легких (он начинал работать уже тогда, когда легкие только печатались) и многое другое. Дюшка волновался: он знал, что в его доппамяти есть не только полное руководство по процессу оживления, но и множество примеров, которые активируются в нужный момент. Он знал, что память его не подведет. Но руки? Сможет ли он все сделать точно и в нужный момент? Да еще так, чтобы у наблюдателей осталось стойкое ощущение того, что Кир тоже «великий маг» и принимает в процессе важное участие?

Дюшке был неприятен подход к научным разработкам, который он наблюдал на Земле-13. Почему от народа надо скрывать правду, называя науку магией? Почему детей многократно тестируют, принудительно обучая «магии» самых талантливых? Когда по такому же принципу выбирают будущих принцев и королей, это еще ладно, их при этом не так уж изолируют от общества. Вон Кир отлично знает и своих биологических родителей, и приемных – короля с королевой. А те ребята, которых…

Вьить!

Потолок купола, в котором сейчас находился Андрей, спиралеобразно свернулся, и прямо над ним открылось нечто, отдаленно похожее на недостроенную сокращалку.

– Приветик!

– Ризи!

– Ага. Можно войти?

И, не дожидаясь ответа, Ризенгри Шортэндлонг свалился Клюшкину на голову. Однако до головы не долетел, повис на тонких черных «соплях».

– Ничего себе у тебя видок! – обалдел Дюшка.

Действительно, со стороны трехмерного мира выглядело появление Риза несколько эм-м… жутковатенько. Во-первых, он не выглядел, как человек, или как мутант, или вообще как живое существо. Вся его трехмерная сущность осталась за кадром этого мира, а по эту сторону были различимы только нити-сопли, тянущиеся из черной дыры в потолке, причем дыра была как бы одновременно и черная, и белая. Посреди черной можно было рассмотреть белесое пятно с прожилками, а поверх белой считывались сложные темные структуры, кляксы на паутине. Во-вторых, Ризи имел одно тело, но в этом трехмерном срезе оно проявлялось тремя большими каплями, похожими то ли на грибы-слезевики, то ли на части медуз. При этом на каждой части интуитивно угадывались глаза и рты, хотя, если сфотографировать и рассмотреть снимки, их не было. Правда, если смотреть вглубь, по-мутангельски, все было в полном порядке: в многомерном пространстве Ризи оставался «собой»: высоким, худощавым парнем с короткой стрижкой. Из его рук тянулось множество тонких черных мутонитей, они нисколько не походили на сопли, и в них не было ничего жуткого.

– Ну да, видок… Гм… Какой есть! Я ненадолго. Держи новости.