Уровень Война

Промокшие штаны она замочила в тазу с мыльной водой — не стала включать стиральную машину — соседи снизу жаловалась, когда та в процессе отжимания начинала елозить по кухонному полу, а привлекать внимание соседей к тому, что жительница квартиры сверху спустя два с половиной месяца вернулась домой, Ани не хотела. Пусть думают, что там все вымерли — ни телевизора, ни музыки, ни громких слов или шагов. Отсыревшие кроссовки поставила в раковину — сполоснет их мыльной водой после стирки штанов, затем отправилась в гостиную, где на столе, лежа на упорах, уже находилась приготовленная для чистки винтовка.

Подойдя к шкафу, Ани нагнулась и достала из-под него небольшой чемоданчик: принесла к столу, извлекла на свет длинный «шомпол», несколько насадок для наконечника и бутылочку с маслом. Пора почистить оружие — все любят заботу. Все, даже металлические детали, и именно они в последнее время служили ей помощниками больше, чем кто-либо еще.

Пальцы осторожно развернули тряпочку, разложили на столе, затем потянулись к лежащей рядом пачке сигарет, придвинули пепельницу; в открытое окно потянулся сизый дым; сощурились серо-зеленые глаза.

Процесс чистки успокаивал размеренностью и неспешностью: мысли, клубы дыма, дымящийся в уголке квадратной ванночки окурок. Извлеченная спираль блестела от жира; скрутившись дохлой змейкой, свисал с тумбочки шнур от объемистых наушников, висела на вешалке в коридоре одинокая цветастая курточка — по-весеннему яркая — насмешка над настроением внутри и за окном.

(Googoosha — I Live)

На улице сгустились синие сумерки; по подоконнику, разбрызгиваясь на покрытый линолеумом пол, стучали дождевые капли.

Методично меняя насадки на длинном пруте, Ани думала о тех объявлениях, которые прочитала сегодня в газете.

«Специалист. Оплата высокая. Анонимность» — таких или подобных этому нашлось штук шесть.

«Специалист» — сжатые в полоску губы растянулись в усмешке. Конечно, как еще назвать наемного убийцу, не «мясником» же? Мясником — это когда нужен мучитель для жертвы, а если хотят тихо, тогда «специалист» или «профессионал».

Она потратила несколько часов, размышляя, решилась бы сама на подобное или нет: делов-то — получить пакет, фото, детали, а после оплату — очень высокую, к слову, оплату. И это за час-два работы, если не считать предварительной подготовки.

Выстрел. Просто еще один выстрел. Мужчина или женщина… Сколько таких выстрелов звучало совсем недавно? Через какое-то время они даже перестали пугать, стали обычными, «нормальными»… Но, вернувшись, в Нордейл, станет она стрелять? В невиновных? Хотя, если заказали, значит, виновный? И суммы в конвертах достойные — могли бы очень помочь в оплате информаторов, на которых уже ушла приличная часть накопленных когда-то средств.

Один звонок, фраза — «готова взяться за работу», а после пухлый приятный на ощупь конверт; зажатый в губах дымился очередной окурок; дым выедал глаза.

Станет стрелять? Или не станет?

А если эти мишени — мужчины/женщины — кому-то так же ценны, как ей когда-то Ирен, Лиам, Мишель, Вали, Рон…. Как ни за что когда-то умерли они, так теперь, прими она такое решение, бесцельно и беспричинно может умереть кто-то еще. Одно нажатие на курок, один патрон.

Профессионал.

В чем?

Ани отложила шомпол на стол, поднялась с дивана и подошла к открытому окну, откуда тянуло прохладой и сыростью, запахом асфальта и мокрой земли, потерла лоб и еще раз глубоко затянулась дотлевшей почти до фильтра сигаретой. Посмотрела на стену дома напротив, подумала о том, что всегда ненавидела эту картину — эту лысую кирпичную кладку с рядом безликих окон и тянущейся вдоль этажей ржавой пожарной лестницей. Если бы не она, была бы видна проезжая часть, фонари, свет, городская жизнь…

Сможет она выстрелить в невиновного? Сможет без чувств смотреть в прицел на того, кто не подозревает о том, что именно сейчас длится его последняя минута. Дожила она до такого или нет?

Когда сигарета обожгла губы, Ани щелчком запустила ее в открытое окно.

Окурок, кувыркая, пролетел четыре этажа и шлепнулся в лужу.

Тот день, когда все случилось, она, без преувеличения, вспоминала, наверное, раз двести: каждую деталь, каждое слово, каждый жест — свой и чужой, все пыталась понять, в чем кроется разгадка. Почему в тот день? Почему «вообще»? Сканировала в памяти дорогу, по которой двинулась, одетая в легкую блузку и юбку, от дома к отелю, пыталась выхватить в воспоминаниях расхождения или несоответствия с любым другим похожим на тот день, но все никак не могла отыскать их — тщетно.

Все было, как обычно.