Уровни Эдема

— Ты молодец, — радостно улыбаясь, взяла она меня за руку и вместе со мной присела на кровать. — Это очень смелый и важный поступок. Вот увидишь, теперь все наладится! — С искренностью и жаром уверяла она.

— Вряд ли, — пробурчал я.

Жили бы далеко — может быть, а так все равно соседями остаемся.

— Ты ведь совсем молодой!

— Как будто это поможет, — был я все еще в тяжелых думах о соседстве.

— Сережа… Ты мне не веришь?

— М?

На руку легла прохладная ладошка.

— Малыш, а как же я? Ведь я же лучше этой собаки?

Я с некоторым удивлением повернулся к ней.

Чувственные губки были приоткрыты, показывая ровный ряд жемчужных зубок. Взгляд смотрел на меня с искренним выражением заботы и надежды, а ложбинка меж ключиц дышала взволнованным дыханием.

— Таня, я…

— Ничего не говори, — придвинулась она ко мне, прижимая указательный пальчик к моим губам. — Я не собираюсь на тебя давить, тебе сейчас нелегко. Но знай, что я рядом, — шепнула она, приближаясь.

А затем заменила свой пальчик устами. Ну и я не растерялся.

Есть мнение, что после скандала отлично заходит примирительный акт любви, действуя на контрасте и вызывая настоящий каскад новых и ярких ощущений. Следует отметить по личному опыту, что данное правило действительно даже в тех случаях, когда состав ссорившихся и примиряющихся слегка отличается.

— Отвлекать не стал, починил, — буркнул электрик, поглядывая с завистью в проем двери.

Естественно, кроме разобранной постели там ничего не видно.

— Спасибо, — протянул я тысячную.

— Оставь, — вздохнул он, отказываясь. — Цветы своей голосистой купи.

Я со смущенной улыбкой еще раз поблагодарил и прикрыл дверь. Коснулся выключателя — есть свет. Ну и пошел радовать этой новостью свою гостью — одними словами не ограничился и лично продемонстрировал свет в ванной, где и остался на некоторое время.

В общем, на работу дошел к одиннадцати, о чем нисколько не жалел.

— Вы смотрите, явился! — Напрасно попытался испортить чудесное настроение Эдуард Семенович.

— Опоздал, да еще в ненадлежащем виде! — Предательски вторила ему Анна Михайловна со своего места. — Весь избитый, кошмар!

— С запахом алкоголя, прошу заметить!

А это неправда, это духи Танины, и ощущаются, между прочим, весьма завлекательно.

— Пишите объяснительные, Сергей Никитич! — Хлопнул шеф чистыми листками по столу.

Как будто у меня таких же нет.

— Три объяснительные по каждому нарушению трудовой дисциплины, как то: пьянство, опоздание, ненадлежащий вид. На имя министра. — Подытожил Эдуард Семенович, с видом картежника с флэш роялем пододвигая ко мне листы.

— Как скажете, — хмыкнул я, продолжая сиять улыбкой.

Возможно, глуповатой, потому что:

— Возможно, он еще под наркотиками, — прошипела Анна Михайловна в сторону босса.

А ведь я ее… Хотя нет, не любил, но регулярно… И не зря, между прочим!

В общем, написал. А потом переписывал — это они уже откровенно придирались, требуя более жестких формулировок и не веря в мою трезвость. А как Анна Михайловна прочитала про девушку и ее духи, то совсем взъярилась. Но мне с ней детей не крестить, это уж наверняка. Да и злые они будут ровно до того момента, как у них тут все упадет, а починить они не смогут. А упадет ровно тогда, когда я захочу.

— Эдуард Семенович, здравствуйте, — показалась в дверном проеме симпатичное личико секретаря. — Вас вместе со всем отделом Андрей Сергеевич вызывает.

И тут же скрылась, потому как устами секретаря говорит сам монарх, так что возражений не будет, а слушать что-то иное ей некогда.

— Все, Сергей Никитич. Бери свои объяснительные и пойдем, — с видом кота, у которого на обед застрявший в паркете мышонок, промурчал шеф.

— Я тоже завершила докладную, — холодно и мстительно посмотрела на меня начальница. — Подпишите, Эдуард Семенович. Тут для вас тоже, но другими словами. Об аморальном поведении старшего специалиста первого разряда.

— Что, видео с камер уже кто-то видел? — будучи на волнах игривого настроения, деланно улыбнулся я.

— Видео? — Не понял шеф.

— Впрочем, — чуть нервно смяла Анна Михайловна листки. — Возможно, это избыточно, если Андрей Сергеевич его сейчас уволит.

— Нет, увольнять — это перебор, — автоматически пробормотал Эдуард Семенович. — Но наказание будем требовать самое строгое! Идемте, и не забудьте объяснительные, — это уже мне.

И в боевом порядке направились на этаж министра — впереди шефы, ну а я в почетном арьергарде.

В кабинет нас приняли без промедления, где мое начальство начало тут же извиняться за мой внешний вид под удивительно покладистую реакцию Андрея Сергеевича. Ну а потом стали по-отечески, но не менее жестко песочить в присутствии самого главного, демонстративно потряхивая листками с объяснительными перед моим лицом. Ну а министр мрачнел.

— Довольно! — Гаркнул он так, что шефы подпрыгнули. — Тут с утра факс пришел, — продолжил он чуть раздраженно и поднял лист со стола. — Про Сергея Никитича.

— Ты смотри, какой подлец! — Начал было Эдуард Семенович.