Урожденный дворянин. Мерило истины

Вокруг тела быстро собирались воспитанники и воспитатели.

К распахнутым воротам медленно, словно еще опасаясь чего-то, приближались плотной группой ОМОНовцы. Следом за ними, с каждым шагом все больше отставая, шли господа из муниципалитета. Последней следовала дама в шубе.

– Ситуация нормализована! – выкрикивала она, крутя головой, утяжеленной высокой прической. – Это была обыкновенная шаровая молния! Ничего страшного, все уже в порядке. Нужно несмотря ни на что довести дело до конца!

От круга, сомкнувшегося над Марией Семеновной, отделились давешние пятеро парней. Не переглядываясь и не сговариваясь, они двинулись навстречу захватчикам. Спустя секунду их догнал прихрамывающий Нуржан. Спустя еще секунду к этим шестерым стали один за другим присоединяться, покидая безмолвный скорбный круг, другие детдомовцы.

ОМОНовец с мегафоном, идущий впереди своей группы, вдруг остановился. Остановился еще до того, как услышал задыхающийся предупреждающий крик Евгения Петровича Пересолина:

– Убирайтесь отсюда! Быстро! Иначе я ни за что не ручаюсь!..

* * *

Виталик не стал смотреть, как побежали, теряя дубинки и баллончики, ОМОНовцы. Он вдруг ощутил, что Вальки рядом нет. Виталик развернулся от окна в пыльную полутьму чердачного нутра. Когда глаза его привыкли к отсутствию света, он обнаружил товарища.

Валька сидел, скорчившись, обхватив колени, в углу. Он не плакал. Он, казалось, даже не дышал. Лицо его уже утратило мраморную белизну, но все равно оставалось бледным. Виталик шагнул к нему и остановился, наткнувшись на взгляд товарища – незнакомый, измученный…

– Это… из-за меня… – едва слышно произнес Валька.

– А? – хрипло переспросил Виталик. – Из-за тебя, ага… Шар-то этот огненный – это ведь ты сделал, да…

– Я не хотел… – прошелестел Валька. – Само как-то получилось… Внутри сжалось, а потом… выплеснулось… Это из-за меня…

– Я понял, Вальк…

– Ты не понял. Из-за этого шара… из-за меня, значит… Мама… Мама умерла…

Он впервые назвал Марию Семеновну мамой вслух. Как именовали ее лишь малыши и девочки.

– Мама умерла, – повторил Валька. – Из-за меня… Не говори никому, слышишь?! Никому про то, что я сегодня сделал, не говори!

Он внезапно прервался и все-таки заплакал, уткнувшись лбом в колени.

Часть третья

Глава 1

– Лопаты и ломы разобрали быстро, – хмуро скомандовал сержант Кинжагалиев. – Задача – территорию от спортивных снарядов освободить, снаряды сложить… вон, в углу. Потом отнесете, куда скажут. Задача ясна?

Новобранцы помалкивали, на сержанта не смотрели… как, впрочем, и сержант на них.

– Так точно, – откликнулся Двуха.

– Всем ясна? – не удовлетворился единственным ответом сержант.

Новобранцы молчали.

– Ясна, я спрашиваю? – рявкнул Кинжагалиев.

– Ясна-ясна, – ответил за всех Андюха Поморов по кличке Дрон и, заложив руки в карманы, цвиркнул длинным плевком далеко в сторону.

Кинжагалиев изменился в лице. Всем своим массивным телом он дернулся было к рядовому, но тут же остановился. Шагнул назад.

– Руки из карманов! – приказал он. – Отвечать по Уставу! Вконец обнаглели, твари?

– Не ори, – негромко, но очень веско проговорил Дрон. – Один доорался уже. Тоже хочешь?

Кто-то за его спиной, кажется, Петухов, захихикал. Кинжагалиев заморгал, не веря своим ушам.

– Я тебе еще раз говорю: мы тут забодаемся, понял? – продолжал Дрон. – Давай нам еще пару человек в подмогу. А лучше пять.

Сержант закусил губу. По лицу его побежали подкожные волны нервной дрожи. Минуту он стоял, явно терзаемый отчаянным желанием немедленно покарать рядового за неслыханное хамство…

– Вы… чего вообще? – едва сдерживаясь, просипел он. – Не подчиняетесь приказу?

– Чего это не подчиняемся? – пожал плечами Дрон. – Подчиняемся. Только почему это так – мы пахать должны, площадку демонтировать, другие пацаны нашего призыва плац метут, еще кто-то дальняк моет, а вон тот же Гусь, например, с компанией прохлаждаются, я сам видел. А?

– Почему?! – и без того узкие глаза Кинжагалиева превратились в две черных щелки. – Почему?!.. Совсем дурак, да?.. Ты знаешь, что за отказ от исполнения приказа бывает? Под суд пойдете!

– Все сразу? – хмыкнул Дрон. – А ты иди старшине накати. Или Бородуле. Сами-то не можете ничего… А мы им в обратку: как вы новобранцев гнобите. Одного даже до самоубийства довели. Давай, давай…

Сержант передернулся всем телом и просипел сквозь зубы:

– Сейчас узнаете, гады… – и, круто развернувшись, быстро пошел прочь.

Дрон тут же уселся на низкую перекладину, предназначенную для упражнений на пресс. Вытащил сигарету и закурил. По обе стороны от него оседлали перекладины несколько парней. Двуха покрутился на одном месте, подошел к лопатам и ломам, кучей сваленным на земле у старой спортплощадки, на которой давным-давно не проводились уже занятия и которую подразделению новобранцев приказано было очистить от спортивных снарядов, и принялся выбирать себе инструмент. Никто его не поддержал. Напротив, рядовой Бухарин, откликающийся на прозвище Бухарь или Бухарик, хмыкнул ему в спину:

– Дедушкина шестерка…