Уругумская сталь

«Мелочь… Какая мелочь!.. Разве кто-нибудь из нас мог подумать, что такая мелочь может так изменить Мир?! Нет – мог! Я сам говорил Всеславу, что если изверги получат возможность как-то защититься от нас-зверей, и все в Мире изменится! Говорил!! Но сам-то в это не верил! Не верил, что такое может случиться!.. И что теперь? Как подступиться к этой… уругумской стали? Как узнать, что это такое, когда, возможно, простое прикосновение к ней, несет гибель?! Или и в самом деле Мать всего сущего пресытилась нашим высокомерием, нашей алчностью, нашей несправедливостью и злобой, и сама послала в Мир то, что погубит весь наш род?! Может быть, правы были Кануг, Остин и те, другие, кто выбрал отказ от борьбы, выбрал добровольный уход?! Но ведь нас сменять изверги! Изверги!! Неужели Мать всего сущего предпочла этих… калек! Этих безмозглых уродов, почти лишенных разума, живущих в Мире всего несколько мгновений?! Что они могут познать, что могут создать за такое короткое время? Семьдесят, восемьдесят, девяносто лет – это же просто… мгновение! Нет, Мать всего сущего не могла так просто отвернуться от нас, не могла предпочесть… Так, значит, уругумская сталь – это… случай? Слепой случай, дурной поворот истории, вынесший в Мир то, что не должно было в нем появиться! То, что, возможно, должно было вечно лежать под спудом, как отбросы сотворения Мира! И тогда, мы должны найти способ уничтожить эти… «отбросы», а, значит, сначала понять, что это такое, разобраться в механизме их воздействия на наши не человеческие грани! Но, как это понять, если…»

Ратмир поднял взгляд на, молча стоявшего у стола, Торопа.

«Ну что ж… – с неожиданной отстраненностью подумал он, – …почему не он?»

– Возьми этот кинжал! – Приказал Вершитель глухим голосом.

Секретарь с бесстрастным лицом протянул руку к ящичку, и только мгновенная неуверенность в пальцах, когда он расстегивал ремешки, да крошечная пауза перед тем, как его пальцы сомкнулись вокруг рукояти, выдали его страх. Но пальцы все-таки сомкнулись, и… ничего не произошло – Тороп стоял у стола и держал в руках кинжал из уругумской стали.

– Как ощущения?.. – Поинтересовался Ратмир.

Секретарь пожал плечами:

– Никак, кинжал и кинжал… Только вот… воняет от него.

– Да, запах нельзя назвать приятным. – Согласился Ратмир и после небольшой паузы добавил. – Запах смерти!

– Так это и есть светлый клинок? – Голос у Торопа чуть дрогнул.

– Да, – кивнул Ратмир, – и нам с тобой надо будет выяснить, что это такое!

Тороп, не дожидаясь приказа, осторожно уложил кинжал в ящичек, затянул удерживающие его ремешки и прикрыл крышку.

Отнеси это в нижнюю лабораторию. – Приказал Ратмир. – Завтра с утра мы им займемся.

Однако следующий день Вершитель вынужден был посвятить организационным делам. В университет вернулись еще четверо трижды посвященных. Шавкан привел с собой триста двадцать человек – почти целиком свою родную стаю, семьдесят западных волков и около сотни многоликих из других, немногочисленных стай Запада. Блаунт – западный тур, немногословный, чуть угрюмый здоровяк смог собрать около трехсот человек, в том числе восемьдесят три западных медведя, Варяг прибыл с Севера в сопровождении двухсот тридцати бойцов, а вот Тревора, вернувшегося с Юга сопровождало всего сорок человек, и он тут же потребовал встречи с Вершителем.

Войдя в кабинет, куда Ратмиру пришлось подняться из лаборатории, трижды посвященный Тревор начал привычно вкрадчивым тоном:

– Вершитель, тебе уже, наверное, доложили, что моя миссия не дала ожидаемого результата…

Но Ратмир сбил его с выбранного тона, неожиданно перебив:

– Но я и не ожидал, уважаемый Тревор, от твоей миссии каких-то значительных результатов.

– Как?.. – Суть растерянно, с ноткой обиды переспросил Тревор, приподнявшись в кресле. – Почему?

Во втором вопросе обиды крылось гораздо больше, и даже проскальзывала тревога.

– Ты забываешь, уважаемый, что я сам совсем недавно побывал на юге и вполне могу себе представить, с чем ты там столкнулся. Но продолжи свой рассказ, что происходит в твоей родной стае и в округе?

Трижды посвященный помолчал, видимо, собираясь с мыслями и пытаясь изменить заранее продуманную канву разговора, и вдруг заговорил сухим, деловым тоном: