Уругумская сталь

Когда ирбисы скрылись с глаз, Вотша выпрямился и с едва заметной улыбкой проговорил:

– Ну вот, первый экзамен мы сдали. Посмотрим, что дальше будет.

Они возобновили спуск.

Тропа, пересекшая площадку, поворачивала вправо пологой петлей и была достаточно широка, чтобы человек мог вести за собой лошадь. Впереди шагал Азуз, за ним – неразлучные Ватиз и Фарух, а позади всех Вотша вел немного успокоившуюся лошадь. Отойдя от площадки метров сто, Азуз обернулся, на его лице сияла улыбка:

– А ты, Бамбарак, ловко с этими вязанками придумал!.. Похоже, проскочили мы! Если все пойдет нормально, завтра к середине дня выйдем к Ашабаду!..

– Вот именно, – задумчиво кивнул Вотша, – если все нормально пойдет.

– Ну, мы же прошли стаю!.. – Беззаботно пожал плечами Азуз. – Пройдем и другую!

– А если бы вожак действительно решил отобрать у нас лошадь?.. – Спросил Вотша. – Где бы мы сейчас были?!

Азуз озадаченно почесал в затылке, а потом снова улыбнулся:

– Ну, так обошлось же!..

– Надо так думать, чтобы обходиться без всякого «обошлось же». – С досадой проговорил Вотша.

Однако время показало, что прав был Азуз. Ребята шли по петляющей вправо-влево и вверх-вниз тропе, и навстречу им никто не попадался. Они спускались все ниже и ниже, по обе стороны от тропы показалась трава, затем мелкие кустики и, наконец, они въехали в самый настоящий, хотя и не слишком высокий лес. В середине часа Змеи четверка вышла к берегу неширокой, быстрой реки, и на ее берегу они остановились, чтобы перекусить. Привал длился недолго, ребята даже не стали разводить костер. Наскоро перекусив и немного отдохнув, они перешли реку и снова углубились в лес – тропа снова начала карабкаться вверх, к очередному перевалу, последнему на их пути.

Когда вошел в силу час Вепря и вечер набросил сумерки на окружающие горы, они вышли из леса и остановились на поросшем короткой травой лугу. До границы, за которой кончалась растительность, оставалось пара сотен метров, и ребята решили устроить ночлег на траве. Они сняли поклажу с лошади, привязали ее на длинном поводе к последнему дереву опушки, развели костер и принялись готовить горячий ужин.

Поев, ребята улеглись на траву и уставились в темное, усыпанное звездами небо, с которого на уснувшую землю лился бледный лунный свет. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только потрескиванием прогорающего костерка. И вдруг Азуз негромко, но внятно сказал:

– Мне даже не верится, что я завтра увижу Ашабад. Я не был в родном айле почти двадцать лет!..

– Почему?.. Удивился Вотша, и чуть повернув голову в сторону вздохнувшего изверга, добавил. – Три дня пути – не так уж много.

– Многоликие забрали меня из моей семьи, когда мне исполнилось всего четыре года. Привезли в Аргамак и сказали, что мои отец и мать… умерли. С тех пор я ни разу не покидал Аргамак.

– Но у тебя, наверное, остались в Ашабаде сестры, братья, другие родственники?! – Вотша даже приподнялся на локте.

– Вот поэтому мне и было запрещено покидать айл. Кое кто из извергов уходил в горы со стадами, но эти были из очень дальних айлов, они не могли добраться до родины… А я мог…

– Я бы сбежал!.. – Неожиданно подал голос Ватиз.

– Тебя бы убили! – Спокойно отозвался Азуз. – А перед этим долго мучили бы!

Ребята помолчали, а затем Азуз, словно бы через силу, проговорил:

– У меня был друг, он тоже родился в Ашабаде, но его привезли в айл многоликих на год позже меня. Ему исполнилось, наверное, лет пятнадцать, когда он сбежал из Аргамака… Его поймали на следующий день за первым перевалом – он же рванул напрямик в Ашабад. Привезли назад, привязали к дереву в центре Аргамака… Нас всех согнали. Он высоко висел, так чтобы всем видно было… А потом староста айла повернулся к Миру родовой гранью и… – Несколько секунд Азуз молчал, а затем закончил пресным, лишенным эмоций голосом. – Живот ему вспороли, а мы стояли и смотрели на его вывалившиеся внутренности… Долго смотрели, пока он не умер. Я всю жизнь буду помнить, как он кричал!..

И снова на поляне под темным звездным небом повисла тишина.

А затем вдруг совсем рядом раздался короткий звериный рык, а вслед за ним заполошное конское ржание! Все четверо мгновенно оказались на ногах и повернулись к лесу. Стволы деревьев, стоящих на опушке были облиты лунным светом и казались грубым серебряным узором на черни таившейся за ними чащобы. Лошадь, привязанная длинным поводом к крайнему дереву, отбежала на поляну насколько смогла и рвалась с привязи прочь от леса. И тут ребята увидели, как на черном фоне чащи появилась бледная крадущаяся тень. В следующее мгновение эта тень скользнула под лунный свет, и они разглядели мощного ирбиса, крадущегося в сторону лошади и уже готового к прыжку.