Урук-хай, или Путешествие Туда…

Меня сморило в сон прямо возле кувшинов. Я свернулся возле них калачиком, и каменная столешница показалась мне мягче пуховой перины. Как сладок бывает сон после хорошей еды!

Проснулся я от яростного, рвущего уши крика.

«БУРРАРУМ!!!»

Глава 16

Мне почему-то кажется, что энты и тролли состоят в родстве. Может быть в не очень близком. Примерно в таком же, как эльфы с орками[21]. Не удивлюсь, если узнаю, что тролли произошли от энтов. Возможно, Перворождённые, когда будили деревья, что-то напутали, и тролли просто плод их первых неудачных опытов. Очень уж они с энтами схожи, разве что энты не каменеют от солнца. Но энты яркое солнце тоже не очень любят, а среди встречавшихся мне троллей не было ни одного каменного, хотя я видел парочку, гулявшую белым днём. Наверное, кроме солнца надо ещё что-то.

Да и у всех древних рас: орков, энтов, эльфов, троллей, гномов – отношения с солнечным светом, прямо скажем, довольно натянутые. Почему боятся солнца тролли и орки, чистокровные орки, я имею в виду, понятно. Солнце сжигает им кожу и ослепляет глаза. Но Перворождённые тоже почему-то предпочитают сумрак, хотя при солнечном свете могут ходить спокойно. А вот урр-уу-гхай солнце любят, как и люди. Они даже бахвалятся тем, что не боятся солнечного света.

Почему я вспомнил о троллях? Да потому, что существо, стоявшее перед каменным столом, показалось мне троллем. Очень уж взгляд у него был злобный. И зубы, торчавшие из пасти, вызывали неприятные подозрения. Кто-нибудь объяснит, зачем энтам зубы, если они всё равно не едят, а только пьют? Мне кажется, что они не всё рассказывают о себе случайным путешественникам. Впрочем, в то мгновение я не рассуждал о зубах и возможном родстве троллей и энтов. Я, вообще, ни о чём не рассуждал. Я уворачивался. Метался между кувшинами, как врасплох застигнутая котом мышь. Поверьте мне, не очень-то легко уворачиваться, когда Вас ловят огромные семипалые (!) ладони. Особенно, спросонок и с набитым до отказа брюхом. Тем более, когда каждый ловящий Вас пальчик длиной в половину вашего роста. И зачем надо было столько жрать? Для насыщения хватило бы и четверти того, что я влил в себя.

Существо хлопало своими гигантскими ладошками по столу так, что подпрыгивали кувшины, во все стороны летела каменная крошка, и продолжало рычать своё: «Буррарум!» Возможно, кувшины подпрыгивали не только от хлопков, но и от его крика. Стоило мне попасть под удар ладони, и со мной произошло бы то же, что и с мышью, попавшей под кованое конское копыто. Если Вам не случалось этого видеть, то скажу, что от мыши в таком случае остаётся очень немного. И на это немногое очень неприятно смотреть.

Я держался, сколько мог, но в игре кота с мышью выигрывает всегда кот. Особенно, если мышь едва может двигаться от переедания. Энт прихлопнул бы меня без всякого труда, но он, видимо, опасался повредить или опрокинуть свои кувшины, потому мне и удавалось какое-то время прятаться то за одним, то за другим. Каменная крошка, летевшая из-под его ладоней, посекла мне лицо до крови, и я почти ничего не видел да и не слышал из-за оглушающего крика энта, поэтому не сразу понял, что один из кувшинов исчез. Энт, не переставая хлопать по столу одной рукой, второй ловко переставил кувшин в сторону, на самый край стола. Так что я, в очередной раз, метнувшись к тому месту, где он должен был находиться внезапно для себя очутился на совершенно голой поверхности. Сверху на мою голову опускалась ладонь размером в две столешницы письменного стола Мериадока Великолепного, что до сих пор стоит в Бэкланде. В замедлившемся времени я почувствовал себя мухой под мухобойкой. И так же, как муха, я ускользнул от этого удара в последнее мгновение. Чудом. Громадная ладонь врезалась в каменную столешницу в нескольких дюймах от меня. Плотным, выбитым из-под ладони воздухом, меня сбило с ног, и я покатился по столу кубарем. Но тут же вскочил и бросился к краю стола. Я намеревался спрыгнуть и бежать, что есть мочи, бежать к выходу. Однако, моему несколько наивному желанию не суждено было сбыться. Свободный конец цепи, про которую я совсем забыл, остался под ладонью энта. Поэтому мой отчаянный рывок привёл лишь к тому, что вторым концом цепи, оплетавшим мою шею, мне едва не оторвало голову. Остановка была такой неожиданной, что ноги мои выбежали вперед, опережая тело, взлетели в воздух, и я всей спиной впечатался в камень столешницы. Мгновением позже с камнем соприкоснулся и затылок.

Сколько же раз мне попало по голове со времени памятной дружеской попойки на берегу Брендивина? То мне по ней били, то я сам обо что-нибудь ударялся. Хорошо ещё, что у хоббитов крепкие головы.

Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что нахожусь в футах пятнадцати над полом. Существо, которое пыталось меня прихлопнуть, держало свободный конец цепи на весу таким образом, чтобы я болтался у него перед глазами. К счастью, петля из цепи была сделана незатягивающейся, но дышать всё равно было трудновато, потому что когда Вы подвешены за шею на такой высоте, петля всё равно давит.