Урук-хай, или Путешествие Туда…

В таком положении не очень-то легко заниматься разными делами. Хорошо, что кровь из пальца перестала течь довольно быстро. Похоже, за этот день её во мне немного осталось.

Подумав, я решил, что скелету всё равно, и забрал у него саван. Он не возражал. Тряпка была ветхая, но всё же лучше, чем ничего, и из неё получились неплохие обёртки для моих разбитых ног. Из волосяной тетивы одного лука получился отличный пояс, а из второй тетивы я смастерил перевязь для меча. Правда, с ней пришлось повозиться. На картинках в Алой книге мечи нарисованы то у пояса, то за спиной. Я сначала решил, что за спиной будет удобнее, но оказалось, что из-за плеча клинок очень трудно вынуть: не хватает длины рук, и уж совсем невозможно быстро пристроить его обратно. Пришлось повесить на перевязи через плечо, у пояса. Щита и шлема не нашлось, но среди обломков валялось нечто вроде плоской железной миски с ушками – деталь старого доспеха. На голову она была мне великовата и пошла на нагрудник, лишь пришлось приладить тесёмки к ушкам. Но что-то я, видно, сделал не так. Миска всё время сползала с груди ниже, и, в конце концов, устав с ней бороться, я решил, что у меня будет железный набрюшник, а не нагрудник. Вместо шлема сошло металлическое навершие одного из колчанов. Сам колчан был когда-то кожаной трубой, а теперь развалился, разлохматился, и я отделил его от навершия без всякого труда. То ли медное, то ли бронзовое, оно походило на короткий раструб с крышкой или низкую шляпу без полей и постоянно норовило сползти мне на уши и закрыть глаза. Пришлось укоротить полы моей безрукавки. Свёрнутую ткань я подложил внутрь шлема. Голове сразу стало мягче и удобнее. Вид у меня в этих «доспехах» был, наверное, нелепый, но о красоте ли мне тогда было думать.

Обзаведясь оружием и, какой-никакой, но бронёй, я сразу почувствовал себя бывалым воином. Даже уже напомнивший о себе голод меня более не смущал. Воину положено быть голодным, худым и злым. Иначе, какой же он воин. Пища найдётся. Будет новый день, будет и еда.

Чтобы хоть чем-то занять себя и немного заглушить голод, я поупражнялся с мечом. Помахал им, потыкал на все четыре стороны, постоял в разных положениях, виденных на картинках в Алой книге, и пришёл к выводу, что драться мечом, должно быть, не очень трудно. Не труднее брызги-дрызги с дубинкой. А то и легче. Дубинка в брызге-дрызге дубовая и тяжеленная. Меч показался мне не таким увесистым.

Трудно найти хоббита, не умеющего плясать брызгу-дрызгу. Думаю, что это вовсе невозможное дело. В каждой хоббитской семье даже самый маленький хоббитёнок знает пару коленец. А уж коленца в каждом роду свои. Кто любит высокие прыжки и длинные скоки, кто предпочитает разные «метёлочки» и подбивки, а иные умеют так вертеться, припав к земле, что не знаешь поперву, как и подойти. Есть такие хитрые ухватки, что не вдруг разберёшься, как она делается, даже если много раз видел. Чтобы сразу повторить, о том и речи нет. Немало пота надо пролить, чтобы научиться особенному коленцу. Да кто же в таком деле жалеет пот? Поплясать в Хоббитоне любят. Но кто пляшет брызгу-дрызгу лучше всех? Спросите любого от Бри до Южной чети, и Вам скажут: Садовники, Туки и Брендибэки. Ну, может, затруднятся, кого из них поставить на первое место.

Я внук Сэма Садовника и самого Перегрина Тука! И в пляске мне нет равных! Даже Тедди это признал, в конце концов. Для того нам пришлось не раз помериться в кругу и поставить друг другу немало синяков и шишек. Но верх всегда оставался за мной, и сколь не обидно было признать это ему, Брендибэку, он всё же согласился. Ну да с него, как с гуся вода, он первый во многом другом. Тем паче, что пару особенно заковыристых брендибэковских уловок не знал до того и я. А я брызге-дрызге могу поучить любого. Даже и ЭТОГО, рыжеволосого, коль скоро он всё же надумает вставать. Уж тогда мы с ним повеселимся! И спляшем на пару, как бывало с Тедди!

Тут мне в голову пришла дерзкая мысль. Нет. Не вылезти наружу и разогнать орков. Хоббиты из рода Туков бывают безрассудны, но не настолько. Мы всё же не Брендибэки. Я подумал, а что, если не дожидаться ночи, гадая в страхе, оживёт… – то есть не может он ожить! – гадая, встанет мертвец или нет. Что, если порубить его на костяную крошку прямо сейчас? Пока он лежит и никого не трогает. Небось, когда все косточки будут порублены, не встанет. Когда одни кости, вставать и так тяжеленько, а уж если и кости ломаные…