Урук-хай, или Путешествие Туда…

Пока копали ямы, снизу, от рощи, уже тащили колья и связки веток и прутьев. Колья начали забивать в те глубокие узкие лунки, что копали с помощью мечей. Делалось это быстро и просто. То, что до сих пор казалось мне наспинной доской для переноски тяжёлого мешка, оказалось вытянутым щитом неправильной шестиугольной формы. Один орк вставлял кол в ямку и накрывал его верхушку щитом, а другой изо всех сил колотил по щиту мягким молотом из буургха и такого же кола. Молот называется огхрап, я уже упоминал о нём. Третий орк шёл за ними, утаптывал землю вокруг забитых кольев и заострял мечом их верхушки. Скоро вершина оказалась огороженной со всех четырёх сторон тремя рядами острых кольев. Между кольями переплели ветки, сплетая колья не только в одном ряду, но и в соседних. А промежутки между получившимися плетнями набили землёй и дёрном, причём, пласты дёрна укладывали так, чтобы они образовали две рядом стоящие стенки, наружную и внутреннюю, а землю сыпали уже между ними. Готовая стена, с остро торчащими верхушками кольев, получилась толщиной в полтора фута и высотой оркам по грудь, даже чуть выше. Никаких ворот в ней не было.

Делали стену быстро, но без поспешливой суеты. Каждый, явно, точно знал, что ему надо делать. Пока одни забивали колья и сплетали плетень, другие резали дёрн и копали землю за пределами стены, так что в итоге там ещё получился неглубокий ров.

Широкую яму у вершины выстлали буургха в два слоя и залили водой. Её таскали из ручья в снятых штанах с завязанными внизу штанинами. Получились очень вместительные бурдюки. Яма была тоже вместительная, так что тем, кто таскал воду, пришлось сбегать за ней несколько раз. Во вторую, глубокую, они вкопали двадцатифутовый ствол дерева, разветвляющийся к вершине, а на самой вершине, между ветками, натянули ещё один буургха, как люльку. В неё немедленно кто-то забрался и принялся обозревать окрестности.

Склон тоже не был забыт. Его долго-долго поливали водой, а всё пространство, в пятидесяти футах перед стенами, утыкали маленькими заострёнными колышками. Совсем уж напоследок все оставшиеся буургха намочили в ручье и вывесили на наружную сторону стен. Через два часа непрерывного слаженного труда на вершине возникла маленькая, примерно сорок на сорок футов, земляная крепостца. И тогда всем было приказано поесть и приготовиться.

Ели, как обычно, сухари и вяленое мясо, а мне кроме того досталось ещё и несколько сушёных, сморщенных, как старушечье лицо, груш. Вид у них был жалкий, но на вкус они оказались очень сладкими. Не знаю, то ли я привык к орочьей пище, то ли ещё не оправился от Гхажшурова «гостеприимства» и последующего лечения, но этого мне хватило для утоления голода. Только пить я опасался. Согласитесь, довольно трудно заставить себя сделать глоток воды, которую только что на ваших глазах таскали в пропотевших штанах. Моя жажда была не настолько сильна. Но подвергать меня такому испытанию никто не стал. Урагх дал мне напиться из своей баклаги и выдул остатки досуха. Нескольких орков потом посылали к ручью заново наполнить баклаги для всех.

Пообедав или, скорее, поужинав, орки принялись готовиться к бою. Урагх сел на землю, скрестив ноги калачиком, положил на них освобождённый от ножен кривой меч и достал кинжал. Повернув кольцо на конце рукояти, он достал из открывшейся полости крохотный волосяной помазок. Помазок был весь в чём-то тягучем, словно смола, чёрном и неприятно и резко пахнущем. Эту тягучую жидкость Урагх стал осторожно, мелкими точными мазками, наносить на лезвие своего меча. Рядом кто-то делал то же самое с наконечниками стрел. «Яд, – перехватив мой взгляд, пояснил Урагх. – Царапну, и через пару часов загниёшь заживо, а через пару дней и копыта откинешь». Он спрятал помазок обратно в рукоять кинжала, тщательно осмотрел её, нет ли потёков, и принялся натягивать на лук тетиву.

Лук урр-уу-гхай – необычное сооружение. Я до сих пор не знаю, из какого Дерева их делают. На севере оно не растёт, это точно. Гхажш, как-то хлебнув лишнего шагху, проболтался, что заготовки привозят из Умбара, но в самом Умбаре луки из этого дерева не делают, потому что оно хоть и гибкое, но легко трескается, когда высохнет. Что урр-уу-гхай делают, чтобы избежать этой беды, он не сказал. Но луки урр-уу-гхай очень прочны. Настолько, что выдерживают удар меча. Впрочем, дерево под удар обычно не подставляют, для этого перед лучной рукоятью есть особая железная планка с шипами. Вот ею и отражают удары, когда случается нужда. Ею же можно и ударить противника в лицо или в другое плохо защищённое место. Других неожиданных для лука приспособлений я описывать не буду, но они есть. Может быть, позже, если придётся к слову.

Подошёл Гхажш ещё с одним орком, Турогхом, кажется. Они сели неподалёку, достали кинжалы и начали водить ими по лезвиям мечей. По скрежету можно было догадаться, что они используют кинжал как точильный камень, но как это возможно, я не понимал.

– Дым вижу, – прокричал с дерева наблюдатель. – Похоже, деревня горит.