Урусут

Арактырец принялся пробиваться обратно, Олег погнал свою сотню ему навстречу. Людей, несмотря на обширные потери, имелось достаточно – и не простые пастухи, как почти все остальные, а опытные воины. Вдруг, разом, вся бесчисленная рать хлынула к Волге. Окажешься в ней – утопят, задушат в давке, засыплют стрелами, а если повезет переплыть – будут гнать до самого Сарая. Сдерживая рвущегося – как же, тоже почуял опасность – Бедокура, он осматривался по сторонам и вдруг приметил брошенный Тимуровскими пехотинцами центр – с чапарами, окопами; сам неприятель уже побежал к реке добивать убегающих и грабить обозы.

– За-а мно-ой! – крикнул он и указал пока ничего не соображающим бойцам на траншеи. Мимо скакал окровавленный мин-баши.

– Я – не с тобой! – крикнул он. – Мне никогда не нравились твои планы – ты попадешь в плен!

– Дурак! – коротко ответил Белый Лоб.

– Я – лучший пловец на свете, – заржал Туглай. – Выплыву. До встречи на небесах!

– У нас разные боги и разные небеса!

– Тогда до встречи в аду! Он у всех один и тот же! – захохотал монгол и погнал, петляя, опасаясь стрелы, коня к реке. Но плотницкому сыну показалось, что уже в воде стрела его настигла.

– Веди! – выпучив глаза, кричал Задир, дергая сотника за стремя. – Времени нет! Объясняй!

– Туда! – показал древоделя на центр, и они рванули за командиром.

Окопы представляли собой ров в форме буквы «П», ход траншеи был рассчитан на двоих бойцов рядом, высота – с человеческий рост. Олег знал, что они при условии яростной защиты способны продержаться минут пятнадцать. За это время он хотел разделить подтаявшую сотню на две части – одни снимают броню с коней и берегом Волги уходят в топи, не пытаясь переплыть реку – иначе перестреляют стрелами; другие кладут за друзей жизнь, сражаясь как можно более продолжительное время.

По команде юз-баши спешились, окружили себя и коней чапарами и турами.

– Разбиваемся на две половины! – орал он Задиру, как наиболее умному. – Бросаем жребий! Одна часть остается прикрывать отход, другая вдоль реки на облегченных, без брони, конях идет на север в топи! В топи чагатайцы не полезут! Возможности переплыть Итиль – нет! Моя половина – десятки Чергена, Халика и Чертыша. Твоя – Чука, Амарбата, Нарата и Ташика.

– Чук мертв, – сказал Задир.

– Спасибо за желание спасти старого друга, – заметил Амарбат, – я понял твою мысль. Но я остаюсь. Я ни от кого никогда не бегал.

– А я еще даже не устал вовсе, – добавил Ташик.

– А мне по хрену, – произнес ратник. – Это – приказ. Выпадет мне жребий удрать – только меня и видели.

– Ты невезучий, урусут, – проскрежетал Черген, – иначе жил бы на своей Руси. Задир, что выбираешь?

– Решка – бегство моей половины, орел… Ну, понятно.

– Что затевают эти безумные? – подошел к Щиту Ислама Миран-Шах. – Почему не сдаться на милость победителя в надежде сохранить жизнь?

– Им не нужна жизнь, – улыбнулся Тимур, покачиваясь на переносном троне в ожидании потехи. – Будут продавать ее как можно дороже. Это, наверное, те самые смертники Илыгмыша. Слышал про них?

– Отпрыски шакала! – вскрикнул сын. – Знал бы ты, сколько они моих людей перебили! Всем им гибель!

– Так вперед, – кивнул гурген. – Наши гулямы настолько ошалели от успеха и так рады пограбить обозы татар, что решили, будто эта кучка уже сдалась и только ждет, чтобы ее разоружили. Ха!

– Птица не успеет перелететь Итиль, как я их смету – увидишь!

– Давай, – усмехнулся эмир, – давай.

Подходили и подходили с поздравлениями приближенные, никто не обращал внимания на отряд врагов, оставшийся на поле битвы. Только внук и заметил.

– Что это за люди, дед? – спросил Мухаммед Султан и указал рукой на вкапывающих чапары и туры вокруг себя людей.

– А, – как можно беззаботней произнес Властелин Счастья. – Смертники Илыгмыша. Миран-Шах хочет побить их в равном бою. Чем, спрашивается, плохи стрелы?

Сейф-ад-Дин нахмурился.

– Мало, что ли, людей полегло, забавы устраивать? Завести на вон тот холм лучников и расстрелять их, пожелав доброй дороги до седьмого круга ада!

Гурген посмотрел ему прямо в глаза.

– Ты считаешь, они этого не учли?

Задир подал монету с ликом «могущественного хана» Тохтамыша сотнику, тот подкинул ее, поймал на тыльную сторону ладони, без всякой паузы открыл – решка.

– Я так и знал, что сдохну, – пробурчал Черген и принялся стаскивать мешок с шарами, притороченный к седлу коня.

– Ну, Задир, – сказал древоделя. – Все должно быть неожиданно. Если поскачешь сейчас, перестреляют.

– Понятно.

– Поэтому первую атаку отбиваем вместе. А там уже, кто жив останется, на лошадок и – вперед. С коней броню снять! Это преимущество в скачке.

– Ясно.

– Коней забираете всех, оружие оставляете нам.

– Конечно.

– На ближайший холмик отправляем… – кто у нас лучший лучник? Ташик? Его ребята такие же?

– Лучший здесь мерген – это я! – выступил вперед невесть как оказавшийся среди них ордынец из чужой сотни, тот самый, спасенный Олегом от дротика в бою.