Усадьба

– Правильнее будет сказать «бедный Уинтер», потому что она заставит его помучиться.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В Каллен-Вэлли многие люди выступили против механических ткацких станков и роста производства шерстяных тканей – слишком уж большой шум был от ткацких фабрик, а в реки и ручьи сбрасывалось больше грязных отходов. Конечно, жаловались люди, не связанные с производством и торговлей шерстяными тканями, но даже они были вынуждены признать, что с ростом производства тканей улучшилось положение и в остальных отраслях и в торговле. Например, Чардуэлл, пятьдесят с лишком лет занимавший второе место после Чарвестона, теперь начал вырываться вперед. Это произошло благодаря одному из его жителей, Чарльзу Ярту, владельцу Хайнолт-Милл. Чарльз Ярт подавал всем пример. Именно его тонкое шелковистое сукно, которое на некоторое время вышло из моды, теперь снова начало пользоваться огромным успехом. И на выставке в 1851 году ткани трех фабрик Чардуэлла были отмечены специальным призом жюри, а сукно «Пастелло» из Хайнолта получило медаль. Таким образом, эти четверо суконщиков могли быть уверены, что их великолепное тонкое сукно будет нарасхват у оптовиков Лондона, Манчестера и даже Шотландии.

Сукно очень хорошо покупалось и за границей, особенно в Америке.

– Чарльз, вы положили этому начало, внедрив новые станки, – сказал ему Льюис Бекерман. – Вы встряхнули всех нас, и люди заговорили о Чардуэлле.

– Да, и мы должны держать планку. Мы не имеем права почивать на лаврах.

У Ярта было двойственное отношение к Чардуэллу – это была смесь презрения, преданности и привязанности. Он довольно часто осуждал город за равнодушие и нежелание делать что-то новое, но тем не менее гордился, что его семья была связана с городом много лет. Его прапрадед Питеер Ювирт прибыл из Фландрии в Лондон в 1705 году, поселился на Таб-стрит в маленьком домике, и поставил там два ткацких станка. Ярт гордился традициями города и его репутацией производителя тонких сукон. Кроме того, он чувствовал, что город еще не сказал последнего слова в ткацком производстве. Ярта одолевали амбиции, ему хотелось видеть, как растет и развивается город. Многие его коллеги-суконщики, ценя его энергию и видение перспектив, считали его своим лидером. Он с удовольствием принял на себя эту роль. Ему недавно исполнилось тридцать лет, а он уже был активным членом Торговой палаты Чардуэлла и членом ассоциации суконщиков Каллен-Вэлли. Кроме того, он принимал участие в заседаниях Совета города. Чарльз был энергичным и целеустремленным человеком. После недавней эпидемии холеры он без устали пробивал организацию отдела здравоохранения, добивался, чтобы в Чардуэлле была устроена новая система канализации и было улучшено водоснабжение.

Чарльз также внедрял новое и у себя в доме. Там была устроена ванная комната, на двух этажах были сделаны туалеты. Вода – холодная и горячая – подавалась во все спальни. К этому времени было построено новое крыло дома. Там располагалась бильярдная, оружейная и курительная комнаты. А наверху были еще три спальни. Естественно, увеличилось количество слуг. Теперь у них был лакей и дворецкий. Дети – мальчик и девочка – обслуживались тремя горничными. В конюшне стояло много лошадей и за ними ухаживало больше конюхов. Садовник Джоб тоже потребовал себе еще помощников.

Ярту нравилось тратить деньги. Больше всего ему нравилось дарить подарки и делать удобной и красивой жизнь своей жены. Он считал, что она этого заслуживает, тем более, что ей столько лет приходилось вести весьма скромную жизнь.

Он не мог пережить, что в то время, когда он ухаживал за ней, мисс Тэррэнт из Ньютон-Рейлз воспитывала своих сестру и брата и вела хозяйство с помощью всего лишь одной кухарки и четырех горничных. Конечно, с этим ничего нельзя было сделать – семейное состояние было растрачено, – но он твердо решил, как только Кэтрин станет его женой, в ее жизни все переменится, и он выполнил свое намерение. Она имела все, что только могла пожелать ее душа. Теперь у нее был дом в Ньютон-Рейлз, и хотя после ужасной трагедии должно было пройти некоторое время, Чарльз чувствовал, что теперь все стало на свое место. Согласно условиям брака Ньютон-Рейлз стал принадлежать ему, и Чарльз, в отличие от ее отца, смог с помощью денег привести дом, парк и сады почти в идеальное состояние. Это был его самый большой подарок Кэтрин, и он этим очень гордился.

Но он не переставал делать ей и другие подарки: роскошные украшения и меха, путешествия по Европе, арендовал дом в Лондоне, окна которого выходили на Грин-Парк. Когда они останавливались там на пару недель, каждый день свежие цветы из Ковент-Гарден ждали ее у порога. Ему не требовался специальный повод, чтобы сделать ей подарок. Ему нравилось постоянно делать ей сюрпризы. Но когда были какие-то важные события, то его щедрость не знала границ. На пятую годовщину их брака он подарил ей свою собственную карету – чудесное ландо темно-синего цвета, отделанное серебряными листьями, и великолепную пару чистокровных лошадей.