Усадьба Грилла

- Разумеется, многое в мире существенном претит чувствительным и утонченным умам. Но никто из моих знакомцев не имеет меньше оснований на него сетовать, нежели вы. Вы окружены приятностями, и вам есть чем потешить взор и занять досуг.

Мистер Принс:

- На собственную мою жизнь я не сетую. Я жалуюсь на мир, который наблюдаю сквозь “бойницы уединенья” {78}. Я не могу, как некий бог Эпикура, по словам Цицерона, “целую вечность быть довольным тем, как ему хорошо” {Comprehende igitur animo, et propone ante oculos, deum nihil aliud in omni aeternitate, nisi, Mihi pulchre est, et, Ego beatus sum, cogitantera. - Cicero. De Natura Deorum I, i. 41. (Примеч. автора). [“Вообразите Бога, который целую вечность только и думает “Все прекрасно” и “Я вполне доволен”. - Цицерон. О природе Бога. I, i. 41 (лат.)].}. С мучительной тоской гляжу я на бедность и преступление; на изнурительный, неблагодарный, бесплодный труд, губящий ясную пору детства и женскую молодость: “на всякие угнетения, какие делаются под солнцем” {79}.

Преподобный отец Опимиан:

- Совершенно вас понимаю; но в мире есть и много доброго. Больше доброго, нежели злого, я в этом убежден.

Они непременно углубились бы в обсуждение предмета, когда бы часы не прозвонили им на второй завтрак.

К вечеру того дня молодая красавица уже вполне оправилась и смогла присоединиться к собравшейся в гостиной небольшой компании, включавшей, как и прежде, мистера Принса, мистера Грилла, доктора Беллоида и преподобного отца Опимиана. Ей представили мистера Принса. Она расточала хвалы нежной заботливости сестер и выразила желание послушать их музыку. Желание ее было тотчас удовлетворено. Она слушала с удовольствием и, хотя еще и не вполне окрепла, не удержалась и стала подпевать, когда пели гимн святой Катарине.

Но вот они ушли, и она тоже откланялась.

Преподобный отец Опимиан:

- Полагаю, древние латинские слова эти - подлинные монашеские стихи, такими они кажутся.

Мистер Принс:

- Да. И положены на старую музыку.

Доктор Беллоид:

- Что-то в этом гимне весьма возвышает и трогает душу. Неудивительно, что в наш век, когда музыку и поэзию ценят выше других искусств, мы все более склонны восхищаться старинными формами культа католического. Пристрастие к старой религии ныне объясняется не столько убеждением, сколько поэтическим чувством; оно рождает приверженцев; но новоиспеченная эта набожность весьма отлична от того, что по внешности она напоминает.

Преподобный отец Опимиан:

- Это, как нередко имел я случай заметить и как подтвердит мой юный друг, одна из форм любви к идеальной красоте, которая, не будучи сама по себе религией, впечатляет живое воображение и часто бывает похожа на подлинную веру.

Мистер Принс:

- Одним из правоверных приверженцев церкви был английский поэт, который пел Пречистой Деве:

Твой образ стал земным. Но каждый перед ним,

Заблудший, не забыт, лишь преклонит колени

Пред лучезарной Силой - нет в ней даже тени.

Все, что вошло в Тебя, все обрело покой:

И матери любовь с девичьей чистотой,

И дух и плоть, и горнее с земным {*}.

{* Водсворт, “Церковные сонеты”, I, 21 {80}. (Примеч. автора).}

Преподобный отец Опимиан:

- Да, мой юный друг, любовь к идеальной красоте оказала на вас влияние благословенное, и не важно, много ли в вашем взгляде на нее истинной церковности.

И на том господа пожелали друг другу покойной ночи.

1. ГЛАВА XII

ЛЕСНОЙ ДОЛ. ВЛАСТЬ ЛЮБВИ. ЛОТЕРЕЯ БРАКА

, , ,

,

… … … … .

…

Какая доля смертному сладка?

Дни, ночи в наслажденьях проводить?

Что лучше? Быстротечна жизнь -

Ты завтрашнему дню не доверяй {81}.

Филетер

Наутро мистер Принс был совершенно убежден, что мисс Грилл еще недостаточно оправилась, чтобы пуститься в дорогу. Никто не стал опровергать его; все извлекали много удовольствия от приятного общества и всем, включая и юную леди, вовсе не хотелось никуда трогаться. В тот день мисс Грилл уже вышла к обеду, а на другой день и к завтраку, вечером пела вместе с сестрами - словом, она окончательно выздоровела; однако же мистер Принс по-прежнему настаивал на том, что путешествие домой может быть для нее губительно. Когда же этот довод не помог, он продолжал упрашивать новых друзей повременить с отъездом; и так прошло немало дней. Наконец мистер Грилл объявил, что ехать пора и даже необходимо, ибо он сам ожидает гостей. Он просил мистера Принса быть к ним непременно, тот сердечно благодарил и дал слово, да и комедия Аристофанова тем временем заметно продвинулась.

Проводив гостей, мистер Принс поднялся к себе в библиотеку. Одну за другой снимал он с полок книги, но, против обыкновения, никак не мог сосредоточиться; он полистал Гомера и почитал о Цирцее; взял Боярда и почитал о Моргане и Фалерине и Драгонтине {82}; взял Тасса и почитал об Армиде {83}. Об Альцине Ариостовой читать ему не захотелось {84}, ибо превращение ее в старуху разом развеивает все чары ранее обрисованной картины. Он более задерживался на чаровницах, остававшихся прекрасными. Но и те не могли толком его занять, мысли его разбегались и скоро устремлялись к еще более пленительной действительности.