Усадьба Грилла

Дни шли на убыль, театр был почти готов, и уже можно было перенесть туда репетиции. Часы от двенадцати до двух - от полудня до обеда - посвящались удовольствиям. За обедом оживленно вспоминали утренние труды, а после обеда гуляли по парку, катались по озеру в лодках, по полям - верхом и в каретах - либо стреляли из лука, а в дурную погоду играли на бильярде, читали в библиотеке, музицировали в гостиных, кидали волан в холле - словом, приятно проводили время, так, как водится в хорошем обществе, располагающем для того достаточными средствами и пространством; не говоря уже о нежных ухаживаньях, которые дарил лорд Сом со всею скромностью и деликатностью открыто все той же мисс Грилл и прикровенно мисс Найфет, к которой питал он невольную и почти неосознанную склонность. Он начинал догадываться, что первая может предпочесть ему Затворника Башни, и полагал, что в последней достало бы чар даже и на то, чтобы утешить самого Роланда в потере Анджелики. Знакомство с мисс Грилл впервые повернуло его мысли к супружеству, и как только он начинал думать о призрачности своих надежд, он находил утешение в созерцании мраморной красавицы.

Мистер Принс находил все более приятности в обществе мисс Грилл, однако же покуда не объяснился с нею. Не раз признание готово было сорваться с его уст, но мысль о Семи Сестрах его удерживала. И тогда он неизменно на несколько дней удалялся к себе домой, дабы укрепиться в решении против собственного сердца. Так и приходилось ему делить свое время между Усадьбой и Башней “и собственную трусость сознавать” {133}.

Мисс Грилл слушала лорда Сома. Она не поощряла его и не отпугивала. В жизни своей она не встречала человека более забавного. Ей были по душе нрав его, познания и манеры. Она не могла избавиться от смешного впечатления, которое он производил, кажется, на всех: но она полагала, что женщина, которая разделит его вкусы и устремления, чуточку нелепые, но не лишенные интереса и даже, пожалуй, милые, и рассчитывать не может на более удачную партию. А потому она не решалась говорить “нет”, хотя, думая про мистера Принса, не могла сказать и “да”.

Лорд Сом изобрел парус с надежнейшей гарантией, и, как водится в подобных случаях, изобретатель при первом же испытании своего детища был опрокинут в воду. Мисс Найфет, проходя позже обычного к своей любимой беседке, увидела, как его сиятельство выкарабкивается из озера, а лодка килем кверху болтается на некотором расстоянии в волнах. На секунду всегдашнее самообладание мисс Найфет ее покинуло. Она простерла к лорду руки, чтоб помочь ему взобраться на берег, и, когда он очутился на суше, весь струясь, как некий Тритон в штанах {134}, вскричала таким голосом, какого он никогда у нее прежде не слыхивал:

- Господи! Милорд!

Затем, словно опомнясь от секундного помраченья, она залилась краской, куда более яркой, чем те румяна, какими он некогда предполагал оживить ее лицо, и отвела было руки от лорда Сома, но тут уж он пылко сжал их и вскричал в свою очередь голосом театрального любовника:

- Поистине никогда до сих пор я не взирал на красоту!

Она чуть было не ответила: “Поистине, вы покуда взирали на мисс Грилл”, - но удержалась. Приняв его речь как взрыв благодарности за добрые чувства, она высвободила свои руки и решительно потребовала от него, чтобы он тотчас пошел в дом и переодел влажные ризы {135}.

Лишь только он скрылся из виду, она направилась к сараю и призвала рабочих к месту происшествия. С помощью другой лодки те доставили на берег пострадавшее судно и парус вывесили сушить. Вечером мисс Найфет вернулась и, найдя парус сухим, предала его огню. Лорд Сом, придя взглянуть на свои снасти, застал юную леди в задумчивости над пеплом. Она ему сказала:

- Больше вы под этим парусом не пойдете под воду.

Лорда Сома тронула столь последовательная забота об его сохранности, но все же он не удержался от нескольких похвальных слов своему изобретению, приведя ряд научных примеров тому, как расчеты, безупречно верные, не подтверждались ложно поставленными опытами. Он не сомневался, что в дальнейшем все будет благополучно. Заметя, однако, во взоре ее неподдельную тревогу, он уверил мисс Найфет, что доброе ее участие - надежнейшая гарантия против повторных опытов. Вместе они пошли к дому, и по дороге она сказала ему между прочим:

- В последний раз я видела слова “Надежнейшая гарантия” на боку у дилижанса, который лежал крышей в канаве, а колесами кверху.

Юная леди оставалась для лорда загадкой.

“Право, - говорил он сам себе, - иногда мне кажется, будто Мельпомена в меня влюблена. Но я редко видывал, чтобы она смеялась, а если она и смеется при мне, то всегда надо мною. На любовь это непохоже. И последнее замечание ее вовсе не было данью уважения моему изобретательскому дару”.

1. ГЛАВА XVII

УКРОЩЕНИЕ КОНЯ. РАЗДВОЕННОСТЬ В ЛЮБВИ. ПОВЕЛЕНИЕ. ЗВУЧАЩИЕ АМФОРЫ

О gran contraste in giovenil pensiero,

Desir di laude, ed impeto d’amoie!

Ariosio

Какое в мыслях юноши противоречье:

Желанье похвалы и радостей любви {136}.

Ариосто