Усадьба леди Анны

— Лекарка думает, что так и есть, — довольно проговорил король. — Но сказала, нужно ждать еще не мене двух недель, тогда точно будет известно. Надеюсь, это будет мальчик!

— Как себя чувствует ее величество?

— Я запретил ей конные прогулки, и она немного поскандалила с утра, — Луи-Филипп улыбнулся и добавил: — Судя по тому, с какой меткостью она кинула в меня туфелькой, с ней все в порядке.

— Попала?! — полюбопытствовал Макс.

— Промазала! — рассмеялся король. — Она ни разу еще не смогла попасть, так что все идет как обычно. Кстати, ты писал, что хочешь поговорить со мной. О чем?

— Вы, ваше величество…

— Макс, позволь мне хоть изредка, хотя бы пока мы вдвоем, побыть не «величеством».

— Хорошо, Луи. Я хотел поговорить с тобой о патенте. Помнишь, еще до отъезда в Эталию мы обсуждали…

— Ах, да, помню. Я думал об этом, Максимилиан. И пришел к выводу, что это создаст очень нехороший прецедент. Я хочу предложить тебе другой вариант. Я охотно оформлю этот самый патент на твое имя и пропишу все возможные льготы и налоговые послабления.

— Нет, Луи. Это меня не устроит.

— Ты, как всегда, торопишься, Максимилиан, — недовольно буркнул король. — Сперва дослушай! Я выпишу патент на твое имя, но ты можешь потом, частным образом, написать на герцогиню доверенность и все! Никаких проблем, это будет твое личное решение, понимаешь? А по сути все будет так, как ты и хочешь.

Предложение Максимилиану не нравилось, но он молчал, обдумывая слова и не торопясь высказать недовольство. Молчание затягивалось, и король, потеряв терпение, спросил:

— Ну? Как тебе такое предложение?

— Знаешь, Луи… Я недавно наткнулся на очень удачное стихотворение. Хочешь послушать?

— С удовольствием! Это гораздо лучше последних политических сплетен. Это написала Анна?

— Нет… Но послушай.

А вы замечали, как в одночасье
Тускнеют успех и удача.
И лики темнеют на иконостасе,
Когда ваша женщина плачет?
Как рушится мир, словно вынут из кладки
Заглавный и краеугольный,
И в жилах пульсирует, как лихорадка
Одно — вашей женщине больно.
Как битым стеклом насыщается воздух —
Не сделать и малого вдоха.
И чёрными дырами в сумраке звёзды,
Когда вашей женщине плохо.
Ни сердцебиенья, ни света, ни бега…
Когда ваша женщина плачет,
Про всё забывает спесивое эго.
Да и не бывает иначе.[35]

— Максимилиан! Оно, конечно, прекрасно, я даже не думаю спорить. Но к чему такой пафос?! Герцогиня отнюдь не обижена судьбой! Если вопрос только в деньгах, то…

— Луи, вопрос совсем не в деньгах. Но ей будет обидно.

— Просто… просто обидно? Но почему, собственно?! Она же ничего не теряет?! Максимилиан, я выпишу патент на тебя, и закончим на этом.

— Мне жаль, ваше высочество, что вы не поняли меня. Разрешите откланяться?

— Прекрати! Что за блажь у вас с этим патентом?!

— Луи, а это не блажь. Это обыкновенная честность и порядочность по отношению к ней. И если ты сейчас скажешь, что политика и традиции требуют, как обычно…

— Вы свободны, герцог де Ангуленский. Ступайте!

ЭПИЛОГ

Королевские герольды опустили свои трубы, но звук еще некоторое время плыл над толпой разряженных придворных. Вперед вышел личный секретарь его королевского величества, развернул длинный свиток и принялся читать с листа. Голос его отчетливо звучал в каждом уголке тронного зала.

На удивление, среди придворных смолкли все разговоры. Слишком много пари было заключено на тему нового указа. Большая часть женщин, как ни странно, утверждала, что «…совершенно невозможно! Это будет просто неприлично! Я свято уверена, что его королевское величество не пойдет на такое!».

В залог ставились драгоценности, редкие растения и животные и даже весьма симпатичные денежные суммы. Судя по вытянутым лицам многих присутствующих, пари они проиграли.

Леди Мишель, уже год, как носящая фамилию барона Листера, сжала кулачки. Муж заметил ее волнение и улыбнулся. Подвинулся к милому, порозовевшему от волнения ушку и прошептал:

— Не волнуйся, дорогая. Все будет хорошо! Я видел подписанный указ еще вчера.

Леди Мишель благодарно улыбнулась ему, вслушиваясь в слова королевского секретаря: «…и вручить вновь утвержденный королевский орден имени святой Агнесис герцогине Анне Ангуленской! За заслуги ее и преданность…».

Анна, стоящая перед троном, на котором рядом с улыбающейся королевой сидел Луи-Фиипп, отвесила низкий поклон, благодаря их величества за оказанную честь.