Усадьба «Розель»

– Простите, Мила, что мы не позвонили и не предупредили о своем приезде, – наконец подал голос мужчина, откидываясь на спинку стула. – Я и подумать не мог, что в доме кто-то может быть. Звонил отцу из аэропорта, буквально парой слов перекинулись, и он, видимо, забыл о вас сказать.

Миле показалось, что Виктор нарочно попытался ее задеть последней фразой. Она заметила, что ему не нравится ее присутствие в доме. Сама она тоже была не в восторге от столь спонтанной перемены в планах. Если теперь тут собираются оставаться на какое-то время сын и невестка Айварса Эженовича, то ей точно лучше перебраться в гостиницу. Оказалось, что они приехали из Европы на родину в отпуск. Виктор работал в Германии, занимался чем-то, связанным с автомобилями.

– Не беспокойтесь, я не буду вас стеснять, сегодня же попрошу Кристапа отвезти меня в гостиницу в Резекне, – промолвила Мила.

– Ну что вы! – воскликнула Элина, судя по всему, вполне искренне. – У нас полно места! Оставайтесь! Тем более что это дом Айварса, и он сам вас сюда пригласил!

Она принялась уговаривать Милу остаться, и та все же согласилась.

– Только если вы действительно не против, – она вопросительно взглянула на молча пившего кофе Виктора.

– Конечно, оставайтесь, сколько необходимо, – он пожал плечами, демонстрируя, что ему вообще все равно. – Так вы говорите, что занимаетесь изысканиями материалов о судьбе моего прадеда?

– Да.

– Ну-ну.

Это многозначительное и явно насмешливое «ну-ну» Миле очень не понравилось.

Вскоре появился и мальчик, которого девушка видела ночью. Это был молчаливый и стеснительный ребенок по имени Ивар.

За завтраком Мила, отвечая на вопросы Элины, рассказала, что сейчас изучает историю боев за Латвию, в частности операцию по освобождению города Резекне.

Виктор фыркнул:

– Это когда советская авиация практически уничтожила наш город?

Он выжидающе поглядел на журналистку своими темными, ироничными глазами. Она даже смешалась, не сразу сообразив, что ответить. Вот, наконец, ей и встретился в Латвии ярый русофоб.

– Вообще-то ваш город освобождали от фашистов, – заметила девушка, сделав ударение на слове «ваш».

– В результате авиационной операции при освобождении Резекне было убито несколько сотен мирных жителей, разрушено восемьдесят процентов зданий города, – холодным и безапелляционным тоном проговорил Виктор. – А потом в этом преступлении ожидаемо обвинили немцев и объявили советских солдат героями, спасшими Резекне. Даже памятник поставили, тоже «Алеша», как в Болгарии.

И он с издевкой пробарабанил пальцами по столу мотив известной военной песни: «Стоит над горою Алеша, в Болгарии русский солдат…».

У Милы внутри все клокотало от ярости, но она изо всех сил старалась сдерживаться. Ей казалось, что она уже ненавидит этого латыша, верящего вранью некоторых историков! И как у них с отцом могут быть столь разные взгляды на те события?!

– То есть вы считаете, что Латвию следовало оставить под оккупацией фашистов? – взяв себя в руки, Мила спросила это будничным тоном, словно ее интересовало мнение Виктора о погоде за окном.

– Знаете, в спорах на эту щекотливую тему я всегда вспоминаю вашу русскую поговорку «лес рубят – щепки летят».Так вот, человеческие жизни, университеты, музеи, храмы, больницы, чьи-то дома оказались щепками, которыми можно пожертвовать ради высокой цели. А стоила ли того эта цель?

– Как вы можете так говорить! Тысячи мирных латвийцев были расстреляны фашистами!

– Мы с вами никогда не поймем друг друга, – заключил Виктор, не желая спорить и глядя на Милу, как на школьницу, чьи слова невозможно воспринимать всерьез. – Пишите свою статейку, продолжайте, как и многие ваши коллеги, подбрасывать хвороста в огонь вражды.

Девушка готова была поклясться, что ее глаза налились слезами обиды, но все же она выдержала взгляд своего оппонента. По ее мнению, Виктор оскорбил не только память освободителей Резекне, но и лично ее. Она поклялась себе как можно скорее убраться из этого дома. После завтрака поднялась к себе, набрала телефон Кристапа, но он не отвечал. Затем девушка позвонила Айварсу Эженовичу. Тот оказался недоступен. Тогда Мила стала собирать вещи, которых было не так уж много. Погруженная в это занятие и в свои мысли, она так сильно вздрогнула, что даже больно ударилась рукой о стол, когда услышала стук в дверь своей комнаты.

– Войдите.

На пороге стоял Виктор. Входить не стал, оперся плечом о косяк и скрестил на груди руки, неосознанно отгораживаясь.

– Мила, я хотел перед вами извиниться, – он, будто нехотя, выдавливал из себя эти слова. – За столом я погорячился и, видимо, вас обидел, раз вы решили нас покинуть.

Он красноречиво осмотрел беспорядок на постели, куда были брошены несколько платьев, кофточек и джинсов, которые девушка собиралась сложить в чемодан.

Мила была уверена, что это Элина убедила супруга извиниться. Все же батюшка этого чурбана не будет доволен столь не гостеприимным к ней отношением.

– Да, вы действительно меня задели, – деваться ей было некуда, и она открыто призналась в том, что обижена.