Усадьба «Розель»

– Угу, «народ приличный»… Внешне приличный, а внутри гнилье. Строчат друг на друга доносы, но при этом так миленько друг другу улыбаются-раскланиваются. В ресторанах и гостиницах за глаза о нас гадости говорят, а в глаза улыбаются. Национально озабоченные индивидуумы тут на каждом шагу.

Намек был такой жирный, что Мила, ни жива ни мертва от страха, даже вздохнуть боялась, остановившись у дверей и ошалело глядя на Виктора и Олега. Будет драка! Сейчас она в этом не сомневалась.

– В России в глаза хамят, это вас устраивает? Вы специально анализируете и прокручиваете в течение дня в голове, что на самом деле имел в виду данный индивидуум, когда принес вам чек в ресторане с улыбкой, а не швырнул на стол? – вскипел Виктор.

– По мне так уж пусть лучше в открытую скажут, как русские, пусть и в резкой форме, «нахамят», по вашему, чем с камнем и подлостью за пазухой. Так что лучше «в глаза», меня устраивает.

Со стороны мужчины выглядели как дуэлянты. Нужно было что-то предпринять сию же минуту, иначе они набросятся друг на друга.

– Прекратите! – крикнула девушка, и не узнала свой голос.

Он прозвучал резко, так, что спорщики замолчали и оба уставились на нее. Только теперь она заметила притихшую, вжавшуюся в кресло Элину.

– Подеретесь вы, набьете друг другу морды, и кому от этого станет лучше? Что-то в мире изменится? – все больше распаляясь, стала говорить Мила. – Как глупо! Если вы не прекратите, я сегодня же откажусь от работы над материалом и уеду. Мне надоели эти петушиные бои.

Мила даже вздрогнула внутренне от собственной дерзости. Да кому, собственно, есть дело до ее статьи? Она только теперь об этом подумала. Нашла чем пугать! Лалин испепелял ее взглядом, но молчал. Виктор смотрел исподлобья.

– Она права, – словно через силу выдавил он, вынужденный согласится. – Прекратим эти споры, пока действительно не дошло до драки.

После этого не хотелось ни с кем из них разговаривать, и журналистка, приготовив себе перекусить, снова поднялась в свою комнату и уселась за ноутбук. Она настолько погрузилась в работу, что опомнилась уже затемно. Когда несла на кухню посуду, обнаружила, что все уже спят. Девушка старалась не шуметь, пока не заметила на кухне свет. Кто-то все-таки не спал. Вспомнив о том, как стала свидетельницей измены, она решила сначала осторожно заглянуть в дверной проем. Мало ли, кого и за каким делом там можно сейчас застать.

Виктор стоял у окна и курил. Конечно, он заметил странное движение у двери и то, как Мила отпрянула, будто следила за ним. Девушка была в отчаянии. Снова она выглядела глупо! Почему именно в присутствии Виктора она всякий раз попадала в дурацкие ситуации и чувствовала себя неловко?

В последнее время Мила стала замечать, что Виктор больше не пытается с ней спорить, задеть, уколоть или унизить. Например, когда за столом завязалась беседа на тему военных действий на Донбассе, и Мила вполне четко дала понять, что виновным в данной ситуации она считает именно правительство Украины, Виктор, явно имевший противоположное мнение, промолчал. И вообще не сказал тогда ни слова по данной теме, словно и не слышал ничего.

Прятаться или уходить не было смысла, ведь он ее заметил. Журналистка вошла в кухню и, стараясь казаться невозмутимой, принялась мыть в раковине блюдце и чашку.

– Не спится? – спросил Виктор и снова повернулся к мокрому от дождя стеклу.

Слава богу, он не стал смеяться над ней из-за этой очередной оплошности.

– Я еще не ложилась. Работала.

Мила сделал вывод, что мужчина вот так курит уже давно – в пепельнице накопилось много окурков.

– И надо оно вам – копаться во всем этом? – Виктор вальяжно стряхнул пепел с сигареты и затушил окурок, после чего повернулся, скрестил на груди руки и стал смотреть на девушку. – Я когда-то тоже хотел стать журналистом. Но одумался, к счастью.

Вот это новость! Мила даже улыбнулась.

– А почему передумали?

– Сначала провалил экзамены, а потом из гордости решил, что вообще не стану поступать на эту специальность. Выбрал океанологию.

– Вы океанолог? – изумилась девушка, и уселась на стул, ожидая подробностей.

– Был, – махнул он рукой. – По профессии я работал недолго. И давайте уже перейдем на «ты». Я себя глупо чувствую, когда выкаю человеку намного младше себя.

– Хорошо, давайте… То есть давай.

Мила прикинула, сколько ему лет. По виду – не больше тридцати пяти.

Рассказывая о своем увлечении океанологией, Виктор включил кофейный аппарат.

– Будете?

Она кивнула.

– Мама очень хотела, чтобы я стал известным океанологом, и отправился в какую-нибудь экспедицию. Она всегда в меня верила, даже когда я творил глупости, – заметил мужчина, ставя перед Милой чашку божественно пахнущего напитка.

– Вы способны на глупости? – с деланным сомнением весело поддела его девушка.

Виктор казался таким серьезным и предусмотрительным человеком, что в это трудно было поверить. Увлеченная беседой, Мила даже забыла о тайне Элины и перестала смущаться.