Усадьба заложников

– Их там учат делать деньги, – предположил Станислав, – и если кто-то находит способ делать их быстро, то, значит, хорошо учился. Версию с промышленным шпионажем отметаем?

Гуров покачал головой:

– Я бы не отметал. Пока не будет доказательства обратного.

Петр Николаевич кивнул:

– Да. Я бы тоже. Экономический шпионаж в то время был очень прибыльным делом. Была у меня парочка таких дел, с виду обычные челноки, а собирали и передавали информацию с невероятной скоростью. В области автопрома.

Пришла очередь удивляться Гурову. Обычно Орлов держался нейтральной стороны, не выдвигая версий и не принимая ничьей стороны.

– Я тут порасспрашивал друзей-знакомых. Казинидис действительно много лет была дизайнером украшений у Картье и Булгари. Но это были такие… вычурные заказы, а вот по-настоящему яркие ее изделия делались по заказам неизвестных, но очень богатых лиц. Основные заказчики шли через Прагу. И еще. Тело Казинидис заберет ее сын, он прилетает завтра. – Орлов передал визитку сына Нелли и Андрея Гурову.

– Единственный, кто упомянул, что у них были дети, вернее, даже не упомянул, а намекнул, – Ярцев, проговорился, я бы сказал, – отметил Лев. – Он хорошо осведомлен о жизни этой семьи и очень старался говорить так, чтобы выдать как можно меньше информации. Нифонтов, наоборот, постарался завалить меня максимумом ненужных подробностей.

– А учитывая, что дети родились после переезда в Грецию, он продолжал поддерживать связи с семьей Казинидис? – спросил Станислав.

Петр Николаевич вздохнул:

– Одна бабушка на скамейке у подъезда рассказала мне, что своих детей у них не было. Нелли потеряла ребенка и долго не могла родить. Они усыновили двоих, мальчика и девочку.

– Какая у вас осведомленная бабушка, – восхитился Станислав.

Гуров усмехнулся уголком губ:

– Нифонтов сказал то же самое, что Нелли потеряла ребенка во время суда над мужем. И когда нам ждать младшего Казинидиса?

– Завтра в десять. Сначала он к вам, а потом уже в морг для оформления. В городе он всего на три дня. По официальной версии, в доме, который снимала Казинидис, был пожар, все вещи сгорели. Еще она арендовала машину представительского класса, вот фотографии и номера. Авто еще не нашли. Ключи, я так понимаю, у вас.

Орлов ушел, а Гуров, пока еще не увезли тело, решил наведаться к Дарье. Узнать, не обнаружила ли она чего нового, о чем забыла им рассказать.

Судмедэксперт, как это часто бывает, была человеком незаурядным, увлеченным, но… временами забывчивым. И к тому же, несмотря на количество дипломов, часто сомневающимся во всем. Работала она совсем недавно и каким-то образом сразу сработалась с Мегерой Давтяновной.

Поэтому Лев Иванович сразу выработал свой стиль общения с Дарьей, он приходил к ней и просто не уходил, пока не вытаскивал из нее все, что касалось дела. Во время работы Дарья записывала все не в блокноте или файле в рабочем компьютере, а на маленьких обрывках бумажек. Бумажки эти копились в ящиках стола и карманах халата, и потом, рассматривая только ей одной понятные каракули, Дарья давала полный отчет. Гуров как-то раз пробовал сам разобраться в этих каракулях, но не понял ровным счетом ничего. В шутку они с Крячко тогда решили, что она пишет на придуманном ею самой языке.

– Все оказалось очень просто, я звонила вам много раз, но вы почему-то не брали трубку, оба, – как обычно, засуетилась Даша. Во время передышки она играла в компьютерные игры, и сейчас герой одной известной игры ехал на лошади по дороге, вдоль которой росли деревья. Гуров пригляделся. Точно. На некоторых из них покачивались повешенные вроде бы люди. Ну, или не люди, а какая-то человекообразная нечисть.

– Снимаешь напряжение?

– Да вот, гуляю. На лошадке катаюсь. Пейзаж, правда, не очень, – смутилась эксперт и опять затараторила: – У нее была опухоль, рак в запущенной стадии. Что странно, я не вижу следов лечения. Химия, радиотерапия, любое другое медикаментозное вмешательство оставило бы следы. А она, похоже, просто не лечилась.

– А могло быть так, что заболевание обнаружили в последний момент?

– Нет, не думаю. Она принимала лекарства. И я точно могу сказать, что карту лечения ей составил очень хороший врач. Это обезболивающие плюс поддерживающая терапия. Такая, чтобы она могла быть бодрой и полностью работоспособной, но в течение ограниченного количества времени. Грубо говоря, вместо того чтобы прожить года три-четыре, но в слабости, она прожила полгода, но жизнью обычного человека. Судя по изношенности ее организма и всем анализам, ей оставалось очень мало времени.

– Неделя? Месяц?

Дарья поморщилась и потерла переносицу:

– В лучшем случае месяца два-три, я думаю. И то в стерильном боксе. Скорее всего, она держалась исключительно на химическом коктейле и упрямстве.

– Есть мысли, почему она не лечилась?

Дарья пожала плечами:

– Я встречала таких людей. Кто-то борется до последнего, а кто-то вот так. Решает, что сколько проживу, столько проживу, но сделаю это с удовольствием. Но это она зря. При ее возможностях можно было побороться, я думаю, и она могла победить.

Гуров кивнул: