Усадьба заложников

Также на столе лежало несколько каталогов, которые можно было полистать в ожидании хозяйки кабинета, что Гуров и сделал, ведь именно этого от него и ждали. И буквально через десять минут полковник убедился, что каталоги там были подобраны не просто так. По хронологии и интересующей его теме. Как оказалось, украшения в псевдорусском стиле были популярны в разные годы почти во всех ювелирных домах Европы. Каталогов было много, и в какой-то момент Лев понял, что у него начинает кружиться голова и рябить в глазах от всего этого количества драгоценных камней и томных лиц моделей, которые их рекламировали.

– Можешь посмотреть потом, – предложила Аглая, которая, как оказалось, уже минут пять, не меньше, сидела за своим рабочим столом, пила чай и одновременно записывала что-то в ежедневник. Лев тоже предпочитал бумагу в качестве носителя информации. Тем более что заметки, написанные от руки, помогали разложить в голове всю необходимую информацию по нужным полочкам.

– Это все работы Казинидис?

– Не знаю, честно. При всем таланте Нелли, у нее не было как такового авторского стиля. Когда вы с другом ушли, я еще раз пересмотрела все наброски и каталоги и поняла, что на самом деле она просто копировала известные украшения, добавляя к ним что-то свое, – Аглая пожевала дужку очков, покачиваясь в кресле, – хотя в целом это тоже можно назвать авторским стилем. Единственное, что, пожалуй, я могу тебе сказать точно, она всегда работала только с бриллиантами. Другие камни ее не особо интересовали. Я поспрашивала тут старых знакомых. Нелли покупала бриллианты в ЮАР или в США у знакомых поставщиков. Она сама говорила, что ей не нужны крупные партии, буквально по паре камней. На массовый поток, понятное дело, она ничего не ставила.

– Странно, учитывая историю ее мужа, я думал, что у нее есть свой, домашний запас, – чуть мрачновато рассмеялся Гуров.

Аглая приподняла брови:

– Андрей уже находился под следствием. Нелли не работала официально, потому что, сам понимаешь, она делала хорошие красивые вещи, но под ее фамилией продать их было бы сложно.

Лев еще раз поблагодарил за помощь, собрал все каталоги в коробку, которую принесла секретарь, все больше напоминающая следователю тень – она появлялась за спиной так же неожиданно, как исчезала. Двигалась совершенно бесшумно, и он так и не понял, как именно Аглая вызвала свою помощницу. Она не звонила по телефону, не нажимала кнопку под столом и не звала ее. Не силой же мысли?..

После этого он вернулся в собственный кабинет, чтобы пообщаться по видеосвязи со знакомым Якова Платоновича. Интересные знакомые оказались у коменданта Кремля. Гуров сразу узнал его, несмотря на то что прошло много лет и он видел только несколько фотографий далеко не лучшего качества из личного дела и сканы газетных фото.

– Добрый вечер, – приветливо поздоровался с Гуровым тот самый директор ювелирного завода «Изумруд», «Дочь Урала» в прошлом, Кирилл Ярцев. Который все еще был директором завода и продолжал заниматься ювелирным делом.

– Добрый.

Лев Иванович отлично умел вести допросы, но особенно хорошо ему удавались задушевные беседы, в ходе которых можно было узнать о деле гораздо больше. Главное, выбрать правильный тон. И задавать нужные вопросы. Кирилл оказался на удивление открытым и общительным собеседником, конечно, не последнюю роль в этом сыграл Яков Платонович, видимо «настоятельно» порекомендовав пообщаться с сыщиками.

После разговора вопросов стало еще больше, чем ответов. Ярцев рассказал, что они с Андреем не теряли друг друга из виду и поддерживали связь после того, как Казинидиса отпустили. И Кирилл твердо заявил, что еще до того, как было заведено уголовное дело о мошенничестве, Казинидисы вернули все деньги заводу, и он получил прибыль.

– Они полностью закрыли все счета перед нами, – несколько раз подтвердил Ярцев и добавил, что, насколько ему известно, в бюджет было возвращено гораздо больше, чем об этом заявлено в прессе.

– Конечно, я не видел счетов и подписанных бумаг, все это было на словах, но я присутствовал на суде, где Андрей дал показания, что больше ста восьмидесяти миллионов он перевел в фонд избирательной кампании нового правительства, поэтому они и не попали в бюджет страны.

– То есть этих денег так никто и не увидел, – криво усмехнулся Гуров, прекрасно понимая, что в девяностые «избирательная кампания» – отличный способ отмыть средства или надежно спрятать их.

Кирилл ничего не сказал, но еле заметно кивнул, признавая возможную правоту следователя.

– В девяносто седьмом к Андрею уже не было никаких претензий. А в двухтысячных, в самом начале, он прилетал в Москву, оттуда в Тюмень, открыто и по своим документам, – добил сыщика Ярцев.

– А Нелли? Что вы можете сказать про его жену?

Кирилл пожал плечами, ответив, что Нелли он знал очень плохо: