Усама

«Это старое почтовое отделение на бульваре Осман», – сообщил ему служащий. Номер дома был 102. Он намеревался сходить туда, но сейчас, скорее всего, это было бы слишком поздно. Слежку он установит завтра, пораньше. Джо встал. Номер его был почти пуст: узкая односпальная кровать, серое одеяло, не очень белые простыни, комод, бывший то ли антикварным, то ли старой рухлядью (все зависело от точки зрения), грязные красно-коричневые занавески, на стене фотография бывшего французского президента Сент-Экзюпери[13] на голубом фоне, раковина. Душ и туалет находились в конце коридора. На комоде стояла пепельница. Пахло каким-то дезинфицирующим средством. Джо вышел из номера и закрыл за собой дверь.

Прошелся вниз по лестнице до первого этажа, кивнул алжирцу за стойкой и проследовал на улицу. Шляпы вернулись в моду, заметил он. Прошел мимо картежника-виртуоза, в уличном ларьке ниже по улице купил черную широкополую шляпу и тут же надел ее набекрень.

– У-у-у, очень мило, месье, – одобрила крупная африканка за самодельным прилавком из яркой ткани. – Ледям очень понравится.

Джо улыбнулся и расплатился. Очень хотелось выпить. Он прошелся бульваром Рошешуар к площади Пигаль.

– Эй, не желаешь компанию? – произнес голосок. Девчушка стояла, опершись спиной о стену и слегка скрестив ноги. Она осенила его улыбкой. Крашеная блондинка, длинные коричневые ноги и очень коротенькая юбочка. Улыбка ее была прелестна, но как-то не выглядела искренней. Стоя здесь, девчушка сама казалась до странности эфемерной, словно мираж на городской улице, мерцающий в смутном воздухе. Чувствовался слабый, но устойчивый запах спиртного.

Джо покачал головой.

– Девочки не привлекают?

Он пожал плечами и пошел мимо. Девчушка у него за спиной не унималась:

– Мальчики тебе нравятся? Могу подыскать тебе мальчика. Или можем все вместе повеселиться, что скажешь? Тебе какой цвет нравится?

Что-то в ее голосе, то, как перехватывало его, когда она выговаривала последние слова, некая падающая интонация, заставшая его врасплох: было в ней что-то от одиночества, что-то причиняющее боль, саднящее, – и он обернулся.

– Мне нравится цвет виски, когда кубик льда только-только начинает таять в стакане, – сказал он. – Когда поднимаешь стакан на просвет и разглядываешь напиток со дна, это похоже на небо после того, как дождь перестал.

Девчушка рассмеялась.

– Мне-то самой нравится его цвет, когда он чистый.

– Тут есть поблизости приличное местечко, где выпить можно?

– Отсюда, где я стою, – проговорила девчушка, – повсюду есть приличное место, чтоб выпить.

Теплое, безопасное местечко

Они сидели в общительном покое на двух высоких табуретах за широкой деревянной стойкой. Где-то на Пигаль. Девчушка пила свой скотч чистым. Джо свой – с одним кубиком льда. Внутренне он был убежден, что это отличает его от пьяниц. Раз бросил кубик льда, значит, ты просто отдаешь должное напитку. Девчушка опрокинула в себя две порции, едва они зайти успели. Странно, но теперь она не казалась такой эфемерной, мерцающая дымка развеялась, тело ее сделалось цельным, очень реальным и очень близким. Она поймала его на том, что он ее рассматривает, ухмыльнулась и сказала:

– Мне надо пить и пить, чтоб я не исчезла.

И подняла стакан в молчаливом тосте. Они выпили. Джо подал знак: еще две порции.

– Я тебя тут раньше не замечала, – сказала девчушка. – Ты новенький?

Вопрос был странным, но он просто сказал:

– Только что попал сюда.

Девчушка кивнула, казалось, удовлетворенно. И посочувствовала:

– Тяжко поначалу, да? Такое место странное.

Джо снова посмотрел на нее. Коричневая кожа, длинные волосы, черные у корней. Большие миндалевидные глаза смотрели на него проникновенно. Девушка икнула и принялась хихикать. Джо улыбнулся. Интересно, подумал, откуда она. Французский у нее безупречен. Алжир? Откуда-то из Северной Африки, решил он.

Девчушка вытащила из потайного кармана мягкую пачку «голуаз», достала сигарету.

– Хочешь?

– А то.

Он прикурил обе сигареты от «зиппо». Девушка выгнула бровки и выпустила кольцо дыма, поплывшее над стойкой.

В баре было темно и накурено. Над одним концом стойки будто в забытьи вращался вентилятор. Никакой музыки.

– Такое приватное местечко, да? – произнесла девчушка. И не понять, с ним ли она говорила или сама с собой. – Сидеть тут это все равно как… У меня когда-то мышка была. Когда я была маленькой. Я ее в кармане носила. Так иногда она высунет носик и нюхает воздух, но по большей части ей нравилось в кармане сидеть, а я, бывало, представляла себе, каково это там было – тепло, темно и безопасно. Порой и мне тут так же. Когда могу себе позволить такое.

– Карманная вселенная, – возгласил Джо, и девчушка засмеялась.

– Карманная вселенная, – повторила она. – Это забавно.

Они сидели, курили, пили, мир сжался до теплого, безопасного местечка, и Джо, подняв свой стакан, следил, как изменяется цвет по мере того, как тает лед, а девчушка опять смеялась. Там, снаружи, мог быть ясный день, или полночь, или любые часы между ними, но внутри время было чем-то сдерживаемым, плененным и недвижимым.