Усатый-полосатый

Усевшись на стул, Сергей вновь взглянул на пацана. Тот оказался весьма запачканной и оборванной личностью. Куртка его расходилась по швам сразу в нескольких местах, грязь въелась в штаны и неуклюжие, размера на два больше, чем следует, ботинки. Глаза у парнишки были светло-серые, а встрепанные волосы, ежели их хорошенько вымыть, наверняка приобрели бы соломенный цвет.

Следы от мальчишкиных ботинок мокрой цепочкой линией протянулись от самого порога.

- Опять уборщицы возникать будут, - нарушила общее молчание Марьяна.

- Весьма вероятно. Такая уж у них судьба, - холодно отозвался Кондрашев и некоторое время сверлил мальчишку глазами. Тот, опустив голову, переминался с ноги на ногу.

- Ну, голубь мой, - весело произнес, наконец, Сашка, - что скажешь?

- А что говорить-то? - невнятно буркнул пацан.

- Ну, поведай хотя бы, откуда ты к нам приехал такой обаятельный и привлекательный? А?

Мальчишка хлюпнул носом, но ничего не ответил.

- Ну что ж, подождем, пока ты с мыслями соберешься. Нам спешить некуда. Как говорится, солдат спит, а служба идет.

В комнате вновь повисла ватная тишина. Кондрашев продолжал сверлить парня глазами. Это у него был такой прием. Сперва надо объект слегка ошарашить, а потом измотать ожиданием неприятностей. Иначе со страху тут же наплетет с три короба, и весь этот бред придется сперва записывать в протокол, а потом долго и обстоятельно опровергать. А Сашка такого не любил. Он любил краткость.

- Ну, из Москвы я, - сказал наконец пацан. В голосе его не было слышно особой уверенности.

- Как интересно! - восхитился Кондрашев. - Столичная, значит, штучка. То есть получается, кореш, земляки мы с тобой? Любишь Москву-то?

- Люблю, - уныло подтвердил пацан.

- А не подскажешь ли, дорогой, как от Арбата к "Детскому Миру" пройти? - ангельским голосом осведомился Сашка.

Парень молчал, уставясь в бледно-зеленый линолеум пола.

- Зря смотришь, там ответ не написан. В общем, все с тобой ясно, ты такой же москвич, как я японский летчик-камикадзе.

- А что, Саша, в тебе есть что-то такое... самурайское, - некстати подала голос Марьянка.

Кондрашев посмотрел на нее точно удав на мышь и сухо обронил:

- Не знаю, не знаю, Марьяна Алексеевна. Этот вопрос мы с вами провентилируем после. А сейчас не надо отвлекаться. Ну так что? повернулся он к мальчишке. - Будем соловья баснями кормить? Или наконец честно все скажем?

Пацан внимательно разглядывал свои ботинки.

- Ну вот что, гвардеец, в ногах правды нет, ты присядь, распорядился Сашка. - Нет, не туда, диван у нас чистый. Вон, на стульчик, - кивнул он в сторонку. - Значит, так. Сейчас, друг мой, заполним мы протокольчик. Учти, чистых бланков у меня мало, за каждый отчитываюсь полковнику. Стало быть, придется писать правду. А то, юноша, сделается тебе очень хреново. Усек?

Сергей хмыкнул про себя. Вот ведь врет лейтенант, как булку режет. Немудрено, что его тяжеловесная супруга до сих пор убеждена в мужниной верности. Никаких специальных бланков в природе не существовало, были обычные листы бумаги, на которые Кондрашев нашлепал печать Инспекции. Приемчик, однако же, иногда действовал, некоторые малолетние на это покупались.

- Итак, понеслась. Начнем с твоего имени.

- Ну, Володька.

- Значит, пишем Владимир. Не Ильич ли часом?

- Нет, Николаевич, - неулыбчиво отозвался пацан.

- Итак, Владимир Николаевич, - протянул хищно оскалившийся лейтенант, - поведай нам фамилию свою.

- А зачем?

- Да видишь ли, хотел грибы засолить, да не уродились. Вот вместо грибов твою фамилию заготовим. Годится такая версия?

- Ну, Орехов.

- Орехов Владимир Николаевич, - четко продекламировал Сашка, наслаждаясь звучанием фразы. - Сколько же лет тебе, Владимир Николаевич?

- Четырнадцать скоро будет.

- Значит, пишем тринадцать, - уточнил старший лейтенант. - И откуда же ты родом?

Мальчишка не ответил.

- Зря запираешься. Ты не партизан, а здесь тебе не гестапо. Здесь тебе наша советская милиция, которая тебя, дурака, бережет.

- От кого это? - чуть ухмыльнулся пацан.

- От тебя же самого, - наставительно произнес Кондрашев. - В общем, не тяни, Вова, кота за хвост. Все равно узнаем. В отделение попадать случалось?

- Ну, было, - нехотя кивнул парнишка.

- Было. Значит, просвещенный. Знаешь, что с нашей системой лучше не шутить. Поэтому перейдем к делу. Откуда сбежал?

- Из Казани.

- Смотри, Владимир, я пишу, но не дай Бог, если придется из-за тебя протокол переделывать. Станет тебе мучительно больно и обидно за бесцельно... Кстати, - он очень натурально встревожился, - за разговорами про все на свете забудешь. Давай, Полосухин, произведи личный досмотр.

Сергей неохотно поднялся. Ужасно он не любил этого дела - обыскивать. Сперва, в прошлом году, его даже тошнить начинало, и он принципиально отказывался. Что еще за издевательство над человеком? Где декларация прав? И вообще, может ли порядочный интеллигент шарить у кого-то по карманам, проверять швы, подкладку? Стыдно и подумать.