Ушаков

На следующий день на острове повсюду собирались дружины повстанцев. Французы к вечеру везде сняли свои предмостные посты и гарнизоны, отступив в крепость. Оставаться лицом к лицу с бушующей массой было небезопасно…

…В доме у командующего французским гарнизоном генерала Шабо было тепло и уютно, горел камин, из окошка виднелся красивый изгиб бухты. Генерал, снявший мундир, вытянул ноги, поставил на поручни кресла стакан с вином и с безразличием вслушивался как в болтовню комиссара, так и в прибаутки капитана «Женеро» Ле-Жоаля, который поддразнивал кота кисточкой от шпаги. Кот пытался ухватить ее, зацепить коготками, но капитан ловко выдергивал кисть из цепких кошачьих лап. Игривость кота сменилась злостью, ему было обидно, что этот громадный человек успевает раньше его.

— Перебродят. Обломают зубы о крепостные стены и повернут свои косы против нобилей. Корфу снова запылает. Вот тогда мы и соединимся с повстанцами, — говорил, ощупывая висевший на стуле мундир генерала, комиссар Дюбуа. На досуге он любил портняжничать, поэтому всегда оценивал одежду на людях.

— Вы ошибаетесь, комиссар. Мы больше не воссоединимся с ними. Вернее, они с нами. У них рядом появился единоверец.

— Полноте, полноте, генерал! Во-первых, мне известно, что греки боятся союзников русских — турок и вот-вот выступят против них.

— Острая сабля — самый сильный довод в свою пользу у турок…

— Во-вторых, — не обращая внимания на реплику Жоаля, продолжал комиссар, — мы вскоре получим помощь и приятные известия из Анконы. Бонапарт покорил Египет. Он не сегодня завтра нанесет удар в подбрюшье Оттоманской Порты. Дни зловонного неаполитанского королевства тоже сочтены.

— Хорошо бы… — лениво потянул вместе с вином генерал.

— А я надеюсь больше всего на себя. Надо уметь выскальзывать из цепких лап противника. — Ле-Жоаль даже улыбнулся, когда кот снова промахнулся и сердито заводил усами.

— Полагаться на себя можно, — отхлебнул вино генерал, — тем более что наши стены позволяют вам это. Главное, лишь бы ожиревшая Директория не забыла, что у нее тут доблестные солдаты. — И генерал резко опустил руку со стаканом вниз. Кот, почувствовав, что ему не опередить Жоаля, сделал прыжок к руке генерала.

— Паршивец! — уронил бокал Шабо. Красное пятно разлилось у его ног. — Вы, Жоаль, вечно всех возбуждаете, а от этого нет никакой пользы, только кровь, — слизывая ее капельки с руки, сердито выговаривал капитану генерал.

— Я сожалею о царапине, но что касается беспокойства, которое я приношу, то смею заметить, я не намерен взирать на то, как на мою шею наденут петлю. — Ле-Жоаль встал и нервно пошел к выходу.

— Друзья! Друзья! Не стоит ссориться. Обратите внимание: к нам шлюпка под белым флагом, — позвал их к окну Дюбуа.

…Капитан-лейтенант Шостак, ощупывая ногой ступеньку, шагнул вниз и остановился.

— Снимите повязку! — раздался голос.

Комната, в которой оказался Иван Андреевич, после следования по улицам крепости с повязкой на глазах, показалась светлой и просторной. Горел камин. За столом сидело несколько человек.

— Капитан-лейтенант Шостак! Явился сюда по поручению командующего эскадрой…

Дюбуа оценил ладно скроенный мундир. Жоалю понравилась уверенность офицера. Шабо внимательно всматривался в дерзковатого русского и старался представить себе грозного адмирала Ушакова. Он не совсем понимал, что здесь делают русские, как с ними вести войну. Он знал твердую поступь прусского солдата, разобщенность замыслов австрийцев, пламенную беспорядочность итальянцев, победоносное высокомерие англичан. Но что собой представляет русский солдат? Нет, он не знал. Ясно, что им не по плечу крепость. С суши? Но тогда надо набить весь остров войсками, нашпиговать их артиллерией, а этого, по данным разведки, у эскадры нет. С моря? Оттуда такие крепости не берутся. Шабо снисходительно взглянул еще раз на офицера и с усталой улыбкой сказал:

— Я не понимаю, что нужно здесь вашему адмиралу? Ведь и невоенному человеку ясно, что крепость не взять.

Шостак не стал замечать язвительности и учтиво ответил:

— Адмирал уверен, что крепость падет, и следовало бы избежать жертв! Поэтому он и предлагает почетные условия сдачи.

Шабо начал сердиться:

— Но я еще не вижу, кому сдаваться…

Дюбуа, ковырявший зубочисткой во рту, перебил генерала и игриво спросил у капитан-лейтенанта:

— Скажите, ваш адмирал здоров? У него не болят зубы?

Шостак с недоумением посмотрел на него и, думая, что он допытывается о состоянии эскадры, ответил:

— Адмирал здоров. На эскадре больных нет. Дюбуа прихохотнул и, причмокивая губами, подмигнул русскому офицеру:

— Я бы советовал адмиралу беречь зубы, он может поломать их о Корфу.

Комиссар заливисто расхохотался и встал, потирая руки. Шостак вспыхнул:

— Адмирал имеет десятки побед. Он не проигрывал сражений…

Шабо перебил его и тоже встал:

— Мне жаль, но ему придется прервать этот победоносный ряд, — он сдержанно поклонился. — Еще раз выражаю благосклонность к вашим морякам и солдатам и предлагаю вам, дабы избежать того кровопролития, которое так противно вашему адмиралу, покинуть пределы Венецианского залива.