Ушедшие в небытие

Через час принесли похлёбку. В ржавых жестяных мисках и без ложек, зато почти горячую. Её спускали на особой платформе, закрепленную так, чтобы не перевернулась при спуске. Ждали ровно полминуты, пока всё разберут, затем вытаскивали наверх. Кто не успел — остаётся без еды.

Мои сослуживцы пришли в себя, но пока сидели, трясли головой, ничего не понимая. Я глядел на них абсолютно без чувств, держа обеими руками тёплую миску. Совсем без чувств. Последние часы меня словно заменили. Словно другой человек переживал всё это, а я смотрел видеозапись. Сосущая пустота. Ни единой мысли. Я полностью отдался на волю судьбы, не желая принимать решения сам. Будь, что будет.

Ночь. Я накидываю рваную толстую ткань на колючую проволоку, перекидываю двустволку и перебираюсь по рванью через забор. За мной, пыхтя, бежит седой мужчина в ватнике. Пока он перелезал, я спустился в овражек и постарался отдышаться. Тяжкий подъём по карьеру. Тщательно выверенное убийство трёх охранников. Долгий бег и ползанье по холодной земле с тяжёлым оружием и снаряжением.

Убивал в основном старик. Мне даже говорить об этом было противно. Я лишь отвлекал и через силу держал вырывающегося за ноги. Но всё это стоило того, чтобы сбежать. Две недели в лагере показались мне адом. Не знаю, как я выжил, но «монолитовцы» придумали самую страшную пытку: нервная встряска вперемешку со смертной скукой. Делать было абсолютно нечего, сталкеры тупо сидели или лежали. Весь день. Только принимали пищу три раза. Зато иногда приходили за кормом для Василиска, и тогда разум взводился до предела. Нервы тряслись ещё долго после проверки, протестующий, с нотками обречённости крик ещё долго стоит в ушах. И это страшно.

Но теперь это закончилось! Я на свободе. И намереваюсь ещё выбраться отсюда. Хоть куда-нибудь. Но за периметр.

Старик спустился вниз и радостно сказал:

— Ну, что я тебе говорил? Вот мы и спаслись!

Одновременно с последним его словом, за их спинами раздался жуткий вой. Очень жуткий и очень громкий.

— Василиск вышел на охоту, — тихо сказал старик.

Я сделал два выстрела в темноту, поскользнулся и упал в канаву с ледяной водой. Вода мигом промочила сумку с патронами, залилась в ботинки. Я вскочил как можно скорее, но всё равно основательно промок. Там, сзади, Василиск пригвоздил старика взглядом к месту и медленно подбирался к нему. Я знал, что скоро наступит мой черёд.

Моя единственная надежда — добраться до схрона старика. Мы договорились встретиться там, в случае чего. Теперь уже не встретимся.

Я забил патроны в ружьё, зная, что порох промок. Зная, что ни одного выстрела я уже не сделаю. Мне уже было всё равно.

Я проснулся.

Люк был открыт.

Я глядел в два зелёных круга.

Черные крылья Виталий Огнев

На блёстки дней, зажатые в руке,

Не купишь тайны, где то вдалеке.

А тут и ложь, на волосок от правды.

И жизнь твоя, сама на волоске.

Омар Хайям

Тёмное, подвальное помещение. Где-то наверху скрипнула металлическая дверь. Послышался нарастающий топот шагов. Из полумрака вынырнул силуэт и бросил на стол торговцу грязно-жёлтого цвета рюкзак. Пожилой мужчина с небольшой седой бородой подвинул старую лампу к столу и протянул к рюкзаку руки, дернул за тонкую, но крепкую верёвку и тот раскрылся. Излучаемый артефактами бледный, но приятный свет озарил полутемное помещение, придав ему мрачную атмосферу. Торговец подсчитал светящиеся артефакты, и поднял недовольный взгляд на сталкера, скрытого подвальным полумраком.

— Хорошо… но этого мало, — сказал он.

— Сколько еще? — спросил сталкер.

— Один, первой степени.

— Какой?

— «Сердце», — мерцающие огни артефактов, что выкатились на стол, осветили лицо торговца, поймав его довольную улыбку.

— Где мне искать его?

— В лесу, что на окраине Пепельной пустоши, — торговец бросил сталкеру пустой от артефактов рюкзак.

— Ясно, но после мы квиты, — сталкер забросил рюкзак за спину и, повернувшись спиной к торговцу, направился к выходу.

— Барс, — окликнул его торговец, тот слегка повернул голову, — удачи тебе.

Сталкер промолчал и скрылся за углом коридора.

***

Погода в Зоне — вещь не предсказуемая. Пробудился ото сна алый солнечный диск, заливая багровыми лучами бездонное небо. Теплые лучи упали на каждую травинку, на каждый листочек, блеснули в каплях росы, пробились сквозь холодный туман и сплетенные ветви, заиграло на пыльных стеклах давно покинутых домов. Как вдруг уже застелили небо белые облака, сливаясь в одну однородную тусклую серую гамму. И нет больше алого солнца, только бледный круг, не дарящий тёплого света. Мир наполнился серостью, унынием, отчуждением. И тогда с неба упала вниз первая капля. Прозрачная и чистая снаружи, но смертельно ядовитая внутри. Она разбилась о ткань серой куртки сталкера, который медленно шагал по грунтовой дороге на восток, этого сталкера звали Барс.