Ушедший в бездну

Он снял с пальца и протянул Конраду кольцо из белого металла, больше похожего на сталь, чем на серебро. В тяжёлую оправу был вставлен чёрный кристалл в форме призмы. Камень, будто созданный из тьмы, лёг в ладонь Конрада, и мир изменился, отразив, как зеркало, незаметные прежде тени.

— Морион, — сказал Феррара. — Видите, ваша светлость, кристалл едва обработан, а значит, сохранил все свои свойства.

— И какие это свойства? — Конрад рассматривал кольцо, страстно желая, но стесняясь примерить его. Оно было слишком велико.

— Морион — камень счастья, — не задумываясь ответил Феррара. — Он связывает любящие сердца, разлучённые смертью. Его носят в память об умершем.

"Значит, и я могу его носить", — подумал Конрад. Эта фраза едва не сорвалась у него с языка, но он сдержался, не произнёс её вслух. Ему вдруг захотелось украсть кольцо. Желание обладать чёрным камнем было настолько сильным, что у Конрада мелькнула мысль об убийстве. Послезавтра в дороге… Слуг у итальянца, видимо, немного. Перебить их не составит труда. Но согласятся ли на это Лендерт и Дингер?

Взглянув на Феррару, Конрад устыдился своих мыслей. Чудаковатый ювелир не заслуживал такой неблагодарности.

Конрад вернул кольцо и без аппетита принялся за еду. Он ещё не успел проголодаться после завтрака. А "чудаковатый ювелир" взял стоявшую в центре стола бутыль, откупорил её и наполнил два кубка густым красным вином.

— Выполняю своё обещание, ваша светлость.

Конрада охватило любопытство. Он попытался рассмотреть лежащий на дне бутыли камень.

— Как интересно! Значит, это не шутка?

Итальянец притворно обиделся.

— Что вы, ваша светлость! Я и не думал шутить! Здесь самый настоящий агат, и он будет вашим, когда бутыль опустеет.

Как и предполагал Феррара, мальчик обрадовался, не заподозрив подвоха. Доверчивые создания — дети. Обманывать их грех. Феррара и не обманывал. Перед обедом он выбрал в своей коллекции необработанных камней красивый коричневый с белыми прожилками агат и бросил его в прекрасное виноградное вино трёхлетней выдержки. Камень он и вправду собирался подарить Конраду, надеясь, что на сей раз маленький лжец будет откровеннее. Хорошее вино располагает к доверительной беседе, а узнать Ферраре хотелось многое. Его живо интересовала странная дружба между владельцем Хелльштайна и наследником Норденфельда, о которой, судя по всему, отец Конрада не подозревал.

Феррара был намного богаче, чем думали те, кто знал его близко. Своё немалое состояние он нажил не только на драгоценных камнях, но и на чужих тайнах, любая из которых могла стоить ему жизни. Он любил риск и не боялся смерти, но сейчас она стояла рядом с ним. Красивый мальчик смотрел на него ясными глазами и фантазировал о том, как убьёт и ограбит его, а затем вернётся домой и привезёт своему отцу невиданные сокровища. Быть может, тогда Герхард смягчится…

Духи-защитники дремали. Раздумья и сомнения Конрада не воспринимались их примитивным сознанием. Лишь мысленный приказ, отданный твёрдо, без малейших колебаний, мог послужить для них сигналом к нападению. Но Феррара уже ощутил их присутствие: сначала как беспокойство, необъяснимую тревогу, затем как угрозу. Источником её было что-то, чего он не мог уловить, хотя чувствовал, что это связано с мальчиком.

Феррара подавил досаду. Он ошибся, думая, что сумел расположить к себе Конрада. Было слишком самонадеянно рассчитывать только на свою щедрость, красноречие и обаяние там, где требовалось что-то ещё… Но что? Узнать об этом будет время в пути.

Феррара поднял кубок.

— За удачное путешествие!

— За удачное путешествие, — рассеянно повторил Конрад. Мысленно он был уже в дороге. Ему не терпелось поскорее оказаться за пределами Хелльштайна. Он поднёс к губам кубок и сделал пару глотков. Вино было сладким, удивительно душистым. Он отпил ещё немного. По телу растёкся приятный жар.

— Есть один маленький секрет, — сказал Феррара. — Заметили ли вы, ваша светлость, что моё вино пахнет цветами? Совершая ритуал виноделия, я думаю о цветущих альпийских лугах с их дивными ароматами, ибо это священнодействие в честь древнего бога Диониса.

Конраду и впрямь почудилось благоухание летних цветов. Он не знал, что такое внушение, и вряд ли поверил бы, если бы ему сказали, что один человек может заставить другого ощутить то, чего нет в действительности, не прибегая к помощи демонов. Всё, что говорил и делал Феррара, было необычно, временами забавно, но не имело ничего общего с представлениями Конрада о колдовстве.

Вино казалось лёгким, но, допив кубок, мальчик заметил, что блики света, играющие на краях золотых и серебряных блюд, потускнели и расплылись радужными кольцами. Он взял вилку, но она выскользнула и звякнула о тарелку. Феррара налил ему ещё вина и предложил выпить за здоровье хозяина замка. Конрад охотно согласился: Мирослав заслуживал добрых пожеланий.

Феррара наблюдал, как постепенно мальчик пьянеет. Вино действовало медленно, поэтому можно было надеяться, что Конрад успеет рассказать достаточно, прежде чем его сморит сон.