Ушел в сторону моря

Отсмеявшись, Климович спросил, как тетушка Сатико восприняла ее затею с переодеванием.

– Нормально. Я объяснила, что хочу подшутить над тобой. Она видела тебя из окна. Ты ей понравился. Когда-то она была известной актрисой. Теперь живет в бедности. Я хорошо заплатила ей за парик и одежду. Она сама подгримировала меня.

Джин взглянула на часики.

– Ого! Поздно-то как! Едем к Мацуре!

– Такой необходимости нет, Джин. Эту часть работы, очевидно, уже сделал за нас другой человек.

– Кто?!

– Не имею права сказать.

– Почему?! Почему здесь замешан третий?

И тут страшная догадка осенила ее.

– На кого ты работаешь, Юджин?

– Прежде всего, на себя.

– Лжешь! Ты не мог оказаться на одном корабле со мной случайно. Отвечай, на кого ты работаешь?

– Я русский человек.

– Ты русский шпион. Ты работаешь на русскую разведку!

– Между прочим, ты тоже на нее работаешь.

– С каких пор?!

– С того момента, как отдала мне блокнот брата.

– Но я не хочу быть шпионкой! Ни русской, ни американской, ни даже корейской! Боже мой, как вы все отвратительны!

Джин закрыла лицо руками и разрыдалась. Он обнял девушку и стал гладить ее волосы, едва касаясь их.

– Джин, то, что мы делаем, не причинит зла твоей родине.

Она оттолкнула его.

– Ты горе-вояка! Чем ты лучше того негодяя, который убил «Джамбо»? Ведь ты не сделал это по чистой случайности. Проскочил мимо «Джамбо» и расстрелял первую попавшуюся мишень. Разве я не права?

– Ты права, Джин. Но будь добра, выслушай меня. Знаешь, что такое цепная реакция?

– Еще бы!

– В данном случае ядерная физика не при чем. Цепная реакция – это реакция цепного кобеля на чужака. Американцы оттачивали ее в нас много месяцев. Они систематически нарушали наше воздушное пространство. Днем и ночью нас поднимали по тревоге. Мы взлетали и отгоняли их. Иногда сутками не спали. Были издерганы и озлоблены. В каждом проснулся зверь, и каждый думал: «Догнать и загрызть! Загрызть чужака!». А что там внутри – это никого не занимало. И потом: наша инструкция не делала различия между военными и гражданскими самолетами. Все они назывались одним словом – нарушитель. Да, я мог убить «Джамбо».

– Тебя наградили за этот самолет?

– Нет, я ничего не получил. Меня перевели в другую часть, спрятали от журналистов.

– А твои генералы получили награды?

– Да, они все были награждены, повышены в должностях и званиях.

– А конструкторы ракет?

– Тоже.

– Владельцы военных заводов у вас сегодня не бедствуют вместе с простым людом?

– У нас военные заводы пока государственные. Но директора их творят на этих предприятиях все, что хотят. Они, как правило, мультимиллионеры.

– Ты и жизнь мне спасал по заданию разведки?

– Разве я успел тогда подумать об этом? Прыгнул под колеса – и все!

На корабль они возвращались молча. Между ними пролегла полоса отчуждения…

Тучков отделился от группы через час после Климовича и Джин. Слежки за собой не обнаружил. Контрнаблюдение вели двое парней из нашей резидентуры, державшихся на некотором отдалении от него.

Тучков направился в район порта, где жил Мацура. Что знал Сергей об этом человеке? Только то, что он одинокий старик и радиолюбитель-фанат, что над его бумажной хижиной, собранной на деревянном каркасе, торчит довольно высокая антенна, которая и позволяет быстро отыскать жилище Мацуры среди сотен ему подобных.

Мацура встретил Тучкова очень настороженно. Иностранцы, попадающие в Токио, предпочитают не совать носа в бедняцкие трущобы, а если и забредают туда, то отнюдь не из праздного любопытства. Что привело ко мне этого белобрысого чужеземца, говорящего по-японски, думал он, непрерывно кланяясь и приглашая гостя войти. Сергей с любопытством разглядывал японца и его обиталище площадью в четыре татами, загроможденное всевозможной радиоаппаратурой. Мацура предложил Тучкову сесть на циновку, а сам принялся хлопотать у жаровенки с древесным углем. Когда уголь разогрелся, поставил на огонь круглый медный чайник.

– Мацура-сан, – сказал Сергей. – Вы не можете себе представить, сколько друзей у вас во всем свете!

– Это совсем не трудно представить, – ответил японец. – У меня много корреспондентов в разных странах. Как мне вас называть? Я не расслышал вашего имени.

– Зовите меня Серегой. Так ко мне обращаются друзья в Москве.

Японец поставил на низенький столик фарфоровые чашечки и блюдо, сплетенное из тонкого бамбука. Открыл крошечный холодильник и положил на блюдо четыре пирожных.

– Серега – это звучит по-японски.

– Я познакомился с одним из ваших заочных друзей в самолете. Этот человек рассказал, что благодаря вам удалось разгадать тайну гибели Хаммаршельда. Меня как журналиста такая информация крайне заинтересовала.

– Я ничего не знаю о Хаммаршельде, – сказал Мацура и тут же решил про себя, что обязательно сообщит о русском в полицию. – Я ничего не знаю о Хаммаршельде, кроме того, что он был Генеральным секретарем ООН, а вот рыбакам мы, радиолюбители-коротковолновики, помогали неоднократно.

– Но, возможно, вам случалось помогать и пилотам?