Уши торчком, нос пятачком!

Устал я прилично. Не отдохнув накануне, сегодня тоже выложился серьезно. Но мыслей об отдыхе пока себе не позволял, понимая, что предстоит еще выдержать переезд. В отличие от возбужденной охотой волчицы, девушка находилась в состоянии шока - была подавлена сегодняшними событиями, явно виня во всем себя. Вот же звери, а не семья у нее!

Как я ни ненавидел это, но придется сегодня побыть «жилеткой». Если бурую именно сейчас не поддержать, дальше ничего дельного у нас не получится. А Елена является моим легальным прикрытием и, хоть и добавила проблем, но все же ее присутствие рядом необходимо. Негодующий рык внутри себя проигнорировал.

Кинув на девушку быстрый внимательный взгляд, завел машину, направляясь к поселку бурого клана.

Глава 9

Елена

Мы с белым, молча двигаясь рядом, возвращаемся к машине. Оба слышим, как немного позади идут остальные оборотни из моего клана. Но молчу я не из-за этого. Нет моральных сил сказать что-то, нет таких слов, чтобы оправдать себя, свою ошибку, чтобы выразить свое чувство вины. Молча садимся в машину, и Добровольский сразу срывается с места. Какое-то время мы едем в абсолютной тишине, каждый погружен в собственные мысли. У меня так и вовсе ступор: что говорить и что делать теперь я не представляю, собраться никак не получается.

- Волки постоянно гибнут - на охоте, во время боев, в стычках с другими оборотнями… Это наша форма естественного отбора, это часть нашей природы. Относись к этому с позиции своего зверя - философски, - неожиданно спокойно и негромко замечает белый.

В ответ хочется закричать, что я все это знаю, но одно дело знать о чем-то в теории и другое - увидеть самой, стать непосредственной участницей этих событий, причиной... Поэтому только сильнее сжимаю губы и отворачиваю голову в сторону окна, стремясь сдержать подступающую истерику.

- Любое существо имеет право защищать себя, это право священно и оно действительно для всех и каждого, - так и не дождавшись от меня ответа, продолжает волк. - Не стоит корить себя за случившееся. Твоей вины в произошедшем точно нет. Даже если бы ты была более опытна в вопросе управления своим зверем, тебя нельзя было бы обвинить в случившемся. Вожак стаи допустил подобное!

От его слов стало только хуже. Лучше бы молчал и не трогал меня. Хочется одного - забиться в одиночестве в какую-нибудь нору и сидеть там. Но даже этой возможности я лишена, потому что обязана терпеть навязанное мне условиями древнего договора общество этого... альфы. И от того, что он перекладывает вину на слишком занятого и безразличного к моему существованию отца, нисколько не легче. Это только больнее жалит, пробуждая давнюю детскую обиду. Заскребыш. Последний поздний ребенок. Отец всегда слишком занят, чтобы находить для меня время, слишком безразличен, чтобы интересоваться моей жизнью. Я давно смирилась и привыкла, мысленно находя ему сотни оправданий. Но вот сейчас, из уст постороннего, было особенно горько слышать о пренебрежении со стороны отца. И брат... Егор всегда был слишком взрослым, чтобы проявлять интерес к такой маленькой сестре, слишком яростным и неприступным, чтобы сближаться с ним. А сегодня... Сегодня я по-настоящему испугалась его. Он был чужим и безжалостным. Чуждым…

Все происходящее было слишком невероятным, слишком пугающим и реалистичным, чтобы позволить мне осмыслить все сразу, понять причины и найти для себя объяснение поступков. А пока было просто горько. Хотелось молчать, побыть в одиночестве и вволю поплакать. Но возможности осуществить желание не было - мешал Добровольский. Поэтому я просто молчала, скрывая все внутри, не позволяя эмоциям выплеснуться наружу. И его попытки поддержать меня раздражали особенно: пока не появился он, ничего подобного в моей жизни не случалось. Скорее бы на работу! Погрузиться в успокаивающий процесс готовки и побыть вдалеке от своей навязанной пары!

Белый, наконец-то осознав, что вступать в дискуссию я не намерена, тоже замолчал. Но ненадолго. Почти на подъезде к поселку неожиданно повернулся ко мне и спросил:

- Ты на практику в экспедицию очень хочешь поехать?

От смены темы разговора немного удивилась - вот к чему сейчас об этом спрашивать, когда и так на душе тошно? Впрочем, именно сейчас заманчивая перспектива возможности приличное, по меркам обусловленного договором срока, время провести вдали от всех (и от белого тоже!) казалась тем заманчивей, чем неосуществимей она была. И тут обидный облом!

- Да, - буркнула едва слышно, бросив на Добровольского угрюмый взгляд. Можно подумать, он сам этого не знает!