Уши торчком, нос пятачком 2

На звонок Жене не осталось уже моральных сил. Растерянность, испуг, дурное предчувствие и тоскливое одиночество наполнили душу. Да и безразлично все стало. Он или не хочет говорить со мной, полагая, что я предала его, бросив вчера, или… не может. И неизвестно, что мне казалось худшим вариантом.

Стук в дверь заставил вздрогнуть: неужели опять мама?

– Елена? – услышала голос Надежды. – Мы с Томашем только вернулись, хотела узнать, не желаешь ли ты перекусить. И муж мой хотел поговорить с тобой.

Только не разговоры! Сейчас не было сил выдержать еще какие-либо новости. Мне казалось гораздо более важным разобраться в себе, чем копаться в ошибках прошлого.

«Но медведь может знать об Андрее!» – эта мысль определила мой ответ.

– Спасибо за беспокойство. Есть не хочется, но я сейчас выйду. Поговорить.

Быстро привела себя в порядок, оделась (благо моя одежда была тут) и направилась к ожидавшему меня медведю.

Томаш был именно таким, каким я запомнила его по продмаркету. Высоким, коренастым и… дружелюбным. Карие глаза мужчины светились лукавством и добрым теплом. Впрочем, два последних месяца научили меня с опаской воспринимать внешность и демонстрируемое отношение любых оборотней.

– Вы знаете что-нибудь о состоянии Андрея? – с порога, наплевав на вежливость и его впечатление от моего поведения, выстрелила вопросом.

Хранитель неожиданно довольно улыбнулся.

– Жить будет, в том смысле, что не эти раны загонят его в могилу. К утру он пришел в себя.

Уф-ф, с ощущением неземного облегчения я упала в кресло. И я сразу поверила Томашу, просто очень хотела в это верить.

– И… как он? Вы знаете?

– Да, был сегодня у него. Откровенно говоря, белый плох. Измотан болью и совершенно без сил. Неделю точно пролежит, не вставая.

Мне поплохело. Завтра же бой! Если он не явится, это автоматически станет позором для клана белых и признанием неспособности бороться за свое право. А если случится чудо и он придет… Одна мысль о сильном и здоровом черном волке рвала на части душу, отзываясь болью в каждом ее уголке.

– А можно… отложить Верховный совет и последующее… выяснение прав?

Я с надеждой уставилась на хранителя. Должны же они понимать несправедливость сложившегося положения.

– Нет! – оборотень сурово поджал губы. – Встреча состоится в предопределенное время.

Поникнув, застонала. Звери!!!

– Елена, теперь я намерен обсудить с тобой серьезный вопрос. Ты хочешь узнать историю своего отца?

Честно? Сейчас мне было безразлично все, что случилось с Григорием Волконским. Более того, я считала, что большую часть бед он сам навлек на себя! А вот Андрей…

– Можно мне повидаться с Добровольским-младшим? Где его устроили?

Томаш ехидно хмыкнул.

– Андрей тоже тут, в нашем поселке. В одном из домов, там, где остановилась делегация клана белых волков. Но на встречу я бы не рассчитывал. Это зависит от решения Дамира. Спросить?

Ик! Без шансов.

– Да, – с ощущением безнадежности шепнула медведю.

Он кивнул. И вынул телефон.

– Дамир, Елена хотела бы встретиться со своей парой, – мой острый слух уловил гневные интонации ответа волка. – Да, она настаивает.

Какое-то время Томаш молчал, вслушиваясь в слова собеседника. Я тоже вслушивалась и с каждым, озвученным ледяным тоном, словом понимала, что, действительно, без шансов.

– Увы! – медведь, выключив телефон, красноречиво развел руками.

– А вы увидите его еще? До завтра?

– Да.

– Можно попросить? – я глубоко вздохнула, набираясь решимости. – Передайте ему, что волнуюсь. Что желаю выздоровления, что… люблю. И… обещаю ему успех.

На Томаша не смотрела. Сидела, уставившись в окно, и мучительно подбирала слова для Андрея. Как же трудно объяснять что-то «чужими губами». Тем более, когда и объяснить толком нельзя.

Но я вдруг поняла, что надо делать. Несносный Макс был прав, когда советовал мне в зародыше задушить все чувства и эмоции и действовать, полагаясь лишь на рассудок и холодный расчет. Сейчас ненавистное упорство отца Андрея резко охладило мой пыл, остужая и бурю чувств. И я поняла, что все элементарно. Из нашего тупикового положения есть выход. И он позволит решить все вопросы сразу: законность преемственности власти, исполнение условий договора и даже мою нежелательную беременность.

«Так и сделаю!» – неожиданно для себя твердо и спокойно приняла я решение.

И, подняв взгляд, посмотрела на внимательно наблюдавшего за мной и молчавшего Томаша.

– Я передам… – кивнул он и от себя добавил: – И не только это.

Лишь пожала плечами. На самом деле уже не так и важно.

– Спасибо.

– А теперь вернемся к твоему отцу.

Сколько можно?!

– Если вы настаиваете...

– Да, настаиваю. Думаю, тебе стоит это услышать. Григорий Волконский был в каком-то роде моим протеже. И я ощущаю потребность рассказать тебе его историю. Считай ее своим наследием, помимо… крови.

Не сдержавшись, поморщилась. Хорошо наследие!

– Слушаю.

– Ты, вероятно, уже знаешь о своем зачатии? Мы специально дали твоей матери возможность поговорить с тобой наедине.

Я лишь молча кивнула. Неприглядная история, и пусть от меня мало что зависело, но ощущения вины это не умаляло.