Уши торчком, нос пятачком 2

Впрочем, Добровольский был убежден (и не скрывал этого!) что мне жить с ним легко по причине его организованности и максимальной открытости, ведь он любит меня и старается все делать для меня. Но я (разумеется, не ставя мужа в известность!) знала, что причина нашей семейной совместимости в моей чуткости, рассудительности и способности идти на уступки в мелочах, настаивая только на чем-то жизненно для меня важном. А еще мы многому учились друг у друга, заботились друг о друге и даже шутили, поддевая только в каких-то мелочах.

Наверное, причина в том, что мы оба любили и хотели одного – стать семьей, и готовы были ради этой цели изменять себя.

Наш дневной распорядок был прост. Долгое и ленивое пробуждение, шутливые препирательства, а порой и нечто гораздо более чувственное, совместный душ и завтрак. Причем Андрей помогал мне не только съедать его!

Затем мы отправлялись гулять. Расчищать наваливший за ночь вокруг домика снег (работал, конечно, Андрей, а я кидала в него снежками, от которых он умудрялся мастерски отмахиваться лопатой и уворачиваться!), кататься на «Буране», просто бродить в лесу по твердой корке наста. Часто перекидывались и давали волю своим волкам, позволяя порезвиться на свободе. И охотились тоже. Если ленились готовить обед и ужин, проще было испытать радость волчьей охоты, насытившись добычей до завтрашнего дня.

Тем более что волками мы бегали до вечера, а то и до поздней ночи. Была у нас на этот случай и своя «звериная жилплощадь». Ведомые инстинктом, белый и бурая на своей территории сразу начали поиск места, где предстояло появиться на свет их детенышам. Или детенышу, что в нашем случае вероятнее. Ни белые волки, ни потомки изначальной семьи похвастаться плодовитостью не могли.

В своей истинной «волчьей норе» наши звери проводили немало времени, обживая место и ухаживая друг за другом.

Если же прогулкам в звериной ипостаси мы предпочитали вполне человеческие радости (например, баню), то обед готовили снова вместе. Мы не расставались, вообще, в полной мере став чем-то неделимым и единым духом. Парой!

Страсть мужа, его пристрастие к жаркому пару, я разделила в полной мере. Баню мы топили через день и много часов проводили в ней, наслаждаясь приятным теплом, ленивой негой и разговорами.

Вот и получилось, что именно за помывкой мы говорили о самом важном. Так, Андрей рассказал мне о том, что за рысями и нападением на меня с последующим ранением стоял его отец.

Я как раз лежала на мягкой влажной махровой пеленке (для удобства устроившись на боку) и вдыхала успокаивающий аромат можжевельника, что мы специально заварили в небольшой таре.

– Мне сейчас стоит его опасаться? – испуганно замерев, спустя секунду спросила мужа и невольным жестом положила руку на живот.

– Нет, конечно, – успокаивающим касанием погладив меня по напрягшейся спине, попутно снимая с нее пару прилипших к коже березовых листочков, возразил Андрей. – Сейчас ты часть нашей семьи, отцу и в голову не придет тебе вредить. Он понимает, что тогда сделает плохо мне. И последствия будут соответствующими.

Поежилась, вспомнив незабываемый разговор с Дамиром Добровольским в отеле, где он прямо в лицо предложил мне умереть.

– Не представляю, как мы с ним сможем контактировать… Твой отец меня пугает.

И тут же сообразила, что для Андрея общение с моей мамой тоже будет из разряда трудновыносимых.

– Не бери в голову. Во-первых, ты теперь королева и мнение альфы белой стаи для тебя совсем не определяющий фактор. Во-вторых, это моя вина. Я и представить не мог, что так полюблю. Ведь ты с самого начала была самой неподходящей для этого особой. По многим причинам. И я до последнего скрывал этот факт, даже от себя, не желая признавать. Если бы я прямо обозначил свои намерения, он бы так не поступил. Я надеюсь. Хотя тогда он решил бы, что я помешался, и все силы бросил бы на мое «спасение». Но все, связанное с тобой, оказалось невероятным и непредсказуемым. А в-третьих, отец превыше всего ставит интересы семьи и клана. Так что теперь ты в сфере его опеки. Как бы наоборот не вышло, что тебе захочется убить его.

Муж усмехнулся, но мне было совсем не весело. Вопрос с его отцом был очень болезненным.

– Из-за меня он в тебе разочаровался? – боясь ответа, робко взглянула на мужа, что плеснул кипятка на разгоряченные камни и улегся рядом. – Ты же единственный наследник. А теперь…

– Разочаровался во мне? Вряд ли. Не понял – это возможно. Но повода разочароваться я ему не давал. Своего добился, со средствами не считаясь. А то, что конечная цель не совпала с его… Думаю, он вынужден принять этот факт. И будет ожидать дальнейшего развития событий. Сейчас я сильнее.

– Он знает о моей беременности?

– Да, я не скрывал от своих. Отец наверняка знает.

Раз в две недели один из оборотней белой стаи подвозил нам необходимое. Причем на территорию Андрея он не ступал, лишь издали предупреждая моего белого о своем появлении. Услышав призывный вой, муж часа на четыре уезжал на «Буране», встретиться с гостем и забрать продовольствие.