Ушкуйники

Главные действующие в ней лица - это смелая, решительная, порой буйная, ватага новгородских молодцев, отправившаяся в опасный речной и морской путь (ушкуйники выходили и в северные моря и в океан), в поисках новых земель и богатств. Во главе их Оверка (Оверьян Михайлов), сын вдовы-боярыни, силач и красавец. Лучшими чертами русского народного характера наделила этого героя писательница. Оверка - хороший сын, верный друг и побратим, честный, смелый, решительный организатор и воин. Рядом с ним его братан Михайло, или Михалка, как его чаще называют. О тяжелой, полной приключений судьбе этого юноши с ранних детских лет интересно рассказано в повести. Особенно привлекает к себе Степанка - холоп боярский - находчивый, умный и решительный юноша, без которого не может обходиться боярский сын Оверка.

Писательница показывает значение для Новгорода торговых связей с немецкими купцами Ганзейского Союза, правдиво и выразительно описывает жизнь и суровый быт немецкого двора в Новгороде, обособленность немецких купцов от русских, противоречия между их мастерами и подмастерьями, учениками (кнехтами).

С разными людьми и их судьбами среди ганзейских купцов знакомит писательница (мейстер Яган Нибур, Генрих Тидеман).

Перед читателем проходят яркие картины жизни новгородцев: улицы города, веселый, шумный торг, убранство домов боярско-купеческой верхушки общества, патриархальный семейный быт. Хорошо использованы народные песни. Самая интересная часть книги - описание похода ушкуйников. Тут показано и опасное плавание по «Ладожскому морю» и первые встречи с местным населением - чудью.

Запоминается обаятельный образ юной Иньвы - девушки из племени чудь, которая с риском для жизни спасает Оверку в момент нападения на него в глухой пещере.

Эта повесть, как и другие произведения Б. М. Прилежаевой-Барской, несет вам, юные читатели, разнообразные знания о жизни народов нашей Родины в прошлом и вызывает необходимое для каждого советского человека чувство законной национальной гордости.

Свою последнюю книгу - «Ушкуйники» Бэла Моисеевна писала уже тяжело больная. Закончить ее полностью она не успела. Повесть доработана писательницей Ксенией Николаевной Шнейдер.

Н. Н. Житомирова

Глава первая ЯГАН НИБУР В ГНЕВЕ

Иноземец шел не останавливаясь. Он уверенно ступал по деревянному настилу улицы, не заглядываясь ни на белые церкви, увенчанные золотыми главами, ни на каменные боярские хоромы. Все это давно известно и давно уже прискучило достопочтенному мейстеру Ягану Нибуру. Только изредка, встретясь с владетельным новгородцем, он учтиво приподнимал шляпу с пером, но и тут улыбка не освещала его лица. Иноземец глядел высокомерно, шел, погруженный в свои размышления, и дела ему не было до пестрой толпы, заполнявшей улицы Великого города.

Перейдя мост и попав на Софийскую сторону, иноземец направился по берегу в сторону Детинца. Здесь было тихо, безлюдно. Солнце клонилось к закату. Легкий ветерок с Ильмень-озера слегка шевелил листами молодых топольцев. На горушке красовалась богатая хоромина с цветными стеклышками в оловянных оконницах. Откуда-то неподалеку доносилась веселая новгородская песня:

«Кяк туман мой, туман-туманок,
Как по озеру туман мой похаживал…»

К хоромине приближалась толпа молодцев. Впереди шел рослый, широкоплечий красавец в алом кафтане и алом колпаке на светлых, золотом отливающих волосах, а об руку с ним молодец, укутанный черной метелью-плащем и в круглой, надвинутой по самые брови шапке.

Иноземец вдруг резко остановился и впился глазами в толпу молодых новгородцев. Потом отступил на шаг и притаился за стволом большой покривившейся березы, продолжая наблюдать за новгородцами.

Песня оборвалась. Молодцы остановились, заспорили о чем-то. Тот, что прятал лицо под низко надвинутой шапкой, чему-то противился, остальные уговаривали. Молодец в алом кафтане не умерял голоса:

- Нет уж, Михалко, - говорил он, - до самого дома дошел, так будь гостем, не обижай хозяина. Ничего с тобой не сделается, придешь ко времени. И узнать тебя никто в такой одёже не узнает.

Тот, кого назвали Михалкой, видно, приободрился, и молодцы всей ватагой направились вверх по горушке к хоромине.

Ян Нибур проводил недобрым взглядом молодых новгородцев. Два багровых пятна резко обозначились на его скулах.

- Негодный сорванец! Разгуливать с новгородцами! Преступать законы Ганзейского Союза! Не мальчишка- взрослый кнехт-приказчик, пора знать закон Ганзы и соблюдать его. Выгнать! Выгнать с позором!

Но как бы ни был взбешен и разволнован мейстер Нибур, взглянув на небо, он вдруг заторопился и зашагал обратно. Становилось темно, а он-то хорошо знал: когда закроются тяжелые ворота Ганзейского Двора, даже его, уважаемого мейстера, не пустят домой до утра. Да, даже его, а этот мальчишка… Пятьдесят марок серебра должен заплатить провинившийся, а где этот Микель возьмет деньги? Нет, выгнать, выгнать! Пусть никогда не увидит стен Любека, пусть остается со своими новгородцами!